Переписка Александра Солженицына
с Корнеем Чуковским
(1963–1969)
Подготовка текста, вступление и комментарии Е.Ц. Чуковской
11 апреля 1962 года Чуковский записал в дневнике: «Третьего дня Твардовский дал мне прочитать рукопись “Один день Ивана Даниловича” [i] — чудесное изображение лагерной жизни при Сталине. Я пришел в восторг и написал краткий отзыв о рукописи» [ii].
«6 июня. <...> Сегодня был у меня Солженицын. Взбежал по лестнице легко, как юноша. В легком летнем костюме, лицо розовое, глаза молодые, смеющиеся. Оказывается, он вовсе не так болен, как говорили. “У меня внутри опухоль, была как два кулака, теперь уменьшилась, ташкентские врачи, очень хорошие, лечили”. Много рассказывает о своих тюремных годах. <…> Рассматривал “Чукоккалу”. Заинтересовался предреволюционными записями: “Я пишу Петербургскую повесть, давно хотел написать. Сейчас я закончил рассказ о том, как молодежь строила для себя техникум, а когда построила, ее прогнали. У нас в Рязани из трех техникумов два были построены так”.
— 75%, — сказал я.
— 66! — сказал он, и я вспомнил, что он учитель.
С Солженицыным мы приехали на станцию, когда подошел поезд: как молодо помчался он догонять поезд — изо всех сил, сильными ногами, без одышки. Какими-то чертами он похож на Житкова, но Житков был тяжелый человек, хмурый деспот, всегда мрачный, а этот легкий, жизнерадостный, любящий».
После этой встречи переписка продолжалась. Продолжались и нечастые приезды Солженицына в Переделкино.
21 сентября 1965 года после конфискации архива у Теушей Солженицын снова приехал к Чуковскому. Корней Иванович отмечает в дневнике: «Он бесприютен, растерян, ждет каких-то грозных событий — ждет, что его куда-то вызовут, готов даже к тюрьме». В этот день Чуковский предложил Солженицыну пожить у него на даче в Переделкине, считая, что здесь он будет в большей безопасности.
Александр Исаевич принял это приглашение и с тех пор, наезжая в Москву из Рязани, останавливался на несколько дней либо на переделкинской даче, либо на московской квартире Чуковских.
11 февраля 1996 года, в день прощания с Лидией Корнеевной в переделкинском доме Чуковского, Александр Исаевич вспомнил об этом времени: «Я стою в этой комнате и в этом доме с совершенно особенным волнением. Потому что именно здесь я получил, по меньшей мере четырежды, щедрый и надежный приют и защиту. Корней Иванович открыл мне свой дом в самые тяжелые дни, когда мой криминальный архив был захвачен КГБ и очень реальна была возможность ареста. Вне его дома меня можно было смахнуть как муху. А вот здесь — не возьмешь» [iii].
Как видно из его письма от 27 октября 1965 года, в первый раз он прожил в Переделкине около месяца. Уезжая домой, Солженицын пишет Чуковскому, находящемуся в санатории: «Дела мои из острой стадии перешли в некую хроническую: меня принимают, со мной разговаривают, но ни просьб, ни протестов моих не удовлетворяют пока». Забегая вперед, надо сказать, что «хроническая стадия» преследований Солженицына только начиналась. Впереди были клевета с трибун, запрет на упоминание имени в печати, исключение из Союза писателей. И главное — невозможность опубликовать на родине ни одного из написанных произведений. Эти нелегкие обстоятельства проявлены в переписке лишь отблесками.
Многое обсуждалось не в письмах, а при личных встречах. Определенные ограничения на их отношения накладывала разница в возрасте. Чуковский был почти вдвое старше, они познакомились, когда Солженицыну было 45, а Чуковскому 81 год.
Чуковский ничего не знал о существовании рукописи «Архипелага ГУЛАГ», не читал романа «В круге первом», а из ненапечатанного прочел только «Раковый корпус» и рассказы. Его отзыв о рассказах: «Оба рассказа — чудо. Они потому и хватают за сердце, что они абсолютно художественны. Водяные капли на бульваре в “Как жаль” — написаны толстовской рукой» (письмо 25).
При всех этих оговорках переписка позволяет почувствовать атмосферу времени и показать заинтересованность в судьбе Солженицына и деятельное сочувствие к его литературному пути, которые были присущи Чуковскому.
После смерти Корнея Ивановича отношения Солженицына с его семьей не прерывались. Он продолжал гостить наездами в Переделкине и жил там в свою последнюю перед высылкой зиму в России. Туда за ним пришли 9 февраля 1974 года, но не арестовали (хотя решение о высылке уже состоялось).
Письма Солженицына к Чуковскому публикуются впервые. Оригиналы находятся в РГБ (ф. 620).
Письма Чуковского к Солженицыну печатались в его Собрании сочинений (т. 15) по машинописным копиям, любезно присланным адресатом в 1990?е годы еще из Вермонта, и публикуются по этому изданию.
Для удобства читателя бесспорные сокращения слов развернуты без угловых скобок, названия книг и журналов взяты в кавычки.
1. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
27 февраля 1963 г.
27.2.63
Дорогой Корней Иванович!
В редакции «Нового мира» мне рассказывали, что Вы — не только один из первых читателей «Ивана Денисовича», но и автор первой письменной рецензии на него — в то время, когда такая рецензия еще требовала мужества1. (Правда, самой рецензии Александр Трифонович мне не дал, «боясь испортить», хотя опасность испортиться от похвал давно миновала с возрастом.) Все передавали мне, что Вы отнеслись к моей повести и ко мне с большим личным участием. Я глубоко этим тронут и благодарю Вас.
Ответно признаюсь Вам, что в тумане моего младенчества не вспоминаю никакой книги прежде Вашего «Крокодила» — она отпечаталась раньше всех и сильнее всех. Вообще это был самый большой ужас моего детства, и, выходя за калитку, я спрашивал у взрослых и оглядывался: не идет ли Крокодил, нет ли массового нашествия зверей (пацифистское окончание у меня, почему-то, запечатлелось меньше).
Если Вы разрешите и если представится возможность во время одного из моих очередных посещений Москвы, — я с удовольствием бы навестил Вас.
Будьте здоровы и благополучны!
С глубоким уважением
Ваш Солженицын.
1 Корней Иванович отдыхал в Барвихе вместе с Твардовским и получил от него машинописную рукопись неизвестного автора — А. Рязанского — под названием «Щ-854». Свой отзыв на эту рукопись Чуковский назвал «Литературное чудо». Копия отзыва у него в архиве не сохранилась и была получена мною уже после его смерти, в 1970 году, из архива журнала в дни разгона прежней редакции «Нового мира».
В своей рецензии Чуковский отмечает: «Шухов — обобщенный характер русского простого человека: жизнестойкий, “злоупорный”, выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый. Родной брат Василия Теркина. <...> Великолепная народная речь с примесью лагерного жаргона. Только владея таким языком и можно было прикоснуться к той теме, которая поднята в этом рассказе. <…> Словом: с этим рассказом в литературу вошел очень сильный, оригинальный и зрелый писатель. Уже одно описание работы Ивана Шухова, его упоения работой кажется мне классическим. В каждой сцене автор идет по линии наибольшего сопротивления и всюду одерживает победу. <…> Ничего нецензурного в нем нет. Он осуждает прошлое, которого, к счастью, уже нет. И весь написан во славу русского человека».
Рецензия впервые напечатана Лидией Чуковской в отделе «За сценой» в «Записках об Анне Ахматовой» (т. 2), также: К. Ч у к о в с к и й. Собр. соч., 2005, т. 10, стр. 661–662.
2. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
12 марта 1963 г. Переделкино
Дорогой Александр Исаевич.
Это никакая не заслуга: прочитать великое произведение искусства и обрадоваться ему как долгожданному счастью. «Иван Денисович» поразил меня раньше всего своей могучей поэтической (а не публицистической) силой. Силой, уверенной в себе: ни одной крикливой, лживой краски; и такая власть над материалом; и такой абсолютный вкус. А когда я прочитал «Два рассказа»1, я понял, что у Льва Толстого и Чехова есть достойный продолжатель.
Спасибо за доброе письмо. Как и всякий читатель, я, конечно, хочу, чтобы Вы не отрывались от писательства. Но если у Вас будет случайный досуг, приезжайте, пожалуйста: Переделкино. Городок Писателей. Ул. Серафимовича, 3.
Любящий Вас Корней Чуковский.
1963, 12 марта
1 В «Новом мире» (1963, № 1) напечатаны «Два рассказа» А. Солженицына: «Случай на станции Кречетовка» и «Матренин двор».
3. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
23 марта 1963 г.
23.3.63
Дорогой Корней Иванович!
Я очень тронут Вашим теплым отношением ко мне и высокой оценкой моих опусов, — тем более высокой для меня, что она истекает из Ваших уст.
Я сердечно благодарю Вас за приглашение побывать у Вас и конечно же им воспользуюсь.
Не знаю, правда, когда теперь буду в Москве — устал от поездок туда. На апрель и май хочу затесаться куда-нибудь в глушь и в тишину, но еще удастся ли…
Во всяком случае, не позже июня посещу Вас обязательно. Разумеется, через кого-нибудь (Вашу дочь или Э.Р. Кучерову1) предварительно выясню тогда, в какой мне день и час приехать.
Желаю Вам здоровья, здоровья и бодрого расположения духа!
Ваш Солженицын.
1 Неустановленное лицо.
4. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
28 мая 1963 г.
28.5.63. Рязань
Дорогой Корней Иванович!
Я предполагаю быть в Москве со 2 июня и примерно по 9–11. Твердо намереваюсь посетить Вас. Когда же это лучше сделать? Если можно — напишите по адресу:
Москва, Чапаевский пер. 8, кв. 54
Туркиной В. В. для Солженицына1.
Хотелось бы, чтобы Вы дали мне некоторую свободу в выборе дня — перечислите удобные для Вас. А в смысле времени? Мне удобно было бы после полудня, но не вечером — часиков в 18 по той же Киевской дороге мне надо быть еще в одном доме (визитов много, дней мало, приходится совмещать по принципу географическому).
Я бы мог предварительно позвонить Вашей дочери, но не знаю, есть ли у нее телефон.
Итак, до близкой встречи!
С сердечными пожеланиями
Ваш Солженицын.
1 Указан адрес Вероники Валентиновны Туркиной-Штейн, двоюродной сестры Н.А. Решетовской, первой жены А.И. Солженицына.
5. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
18 июня 1963 г.
18.VI.1963
Дорогой Александр Исаевич.
Что сделал Ральф Паркер с «деревянным бушлатом», с «табачинкой», с «понатыканными конвоирами», с «терпельником»!1 Итальянец гораздо пристойнее.
Я написал английским друзьям, просил выслать перевод проф. Гикли (или Хикли) для сравнения.
Если «Литгазета» откажется напечатать мою статейку «В защиту Ивана Денисовича», надеюсь, она найдет себе приют в «Новом мире». Я значительно расширил ее2.
Когда я упомянул в разговоре, что у меня был в гостях Солженицын, на меня посмотрели с нескрываемой завистью. А кое-кто не поверил: «хвастается тем, чего не было». Будьте здоровы и счастливы.
Спасибо за книгу и добрую надпись на ней. Должен ли я возвратить «Una giornata»3?
С верой и любовью К.Чуковский.
Говорят: сегодня начинается Пленум4. В Переделкине — дождь.
1 В кавычках — труднопереводимые слова из «Одного дня Ивана Денисовича». Выполненный Ральфом Паркером перевод (S o l z h e n i t s y n A l e x a n d e r. One day in the life of Ivan Denisovich) вышел почти одновременно в США (изд. E.P. Dutton. Серия «Signet Books», № 46, 1963) и в Англии (London, Viktor Gollanz, 1963). К. Чуковский, по-видимому, был знаком с обоими изданиями. Анализу этого перевода он посвятил несколько страниц в своей книге «Высокое искусство. О принципах художественного перевода» (М., «Искусство», 1964). В следующем издании «Высокого искусства» (1968) эти страницы были исключены цензурой и восстановлены лишь через тридцать три года в третьем томе Собрания сочинений К. Чуковского (2001, стр. 122–124).
2 В «Новом мире» статья не печаталась.
3 «Один день…» по-итальянски.
4 18 июня
6. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
24 июня 1963 г.
24.6.63Ленинград
Дорогой Корней Иванович!
Мне пишут из Рязани, что пришло Ваше письмо. Самого его не пересылают, но из переложения вижу, что Вы получили мою бандероль. «Una giornata» можете не возвращать, у меня их еще несколько. Более того, если в плане Вашей работы Вас заинтересуют не только переводы на английский, а и на итальянский, то Вы можете у Анны Самойловны Берзер («Новый мир», — Вашей знакомой) взять другой итальянский перевод «Ивана Денисовича» — я оставил книгу у нее на работе, в ящике стола, она знает1.
Не совсем понял, о какой статье «В защиту Ивана Денисовича» идет речь.
Светло вспоминаю часы, проведенные мною у Вас, и надеюсь, что они были не последними.
Мой почтовый адрес до 8–9 июля:
Л-д, центр, ул. Гоголя 16, кв. 21. Булавцевой для А.И. (без фамилии) не для того, чтобы Вы считали себя обязанным ответить, а лишь — на всякий случай. Потом едем в Прибалтику.
Привет Вашему усердному милому секретарю2. Кланяюсь Вашей дочери.
Будьте здоровы, бодры и благополучны!
Ваш Солженицын.
1 Анна Самойловна Берзер (1917–1994) — редактор отдела прозы «Нового мира». О ее участии в публикации повести А. Солженицына в «Новом мире» см.: А. С о л ж е н и ц ы н. Бодался теленок с дубом. М., «Согласие», 1996, стр. 24–25.
2 Упомянута Клара Израилевна Лозовская (1924–2011), секретарь К.И. Чуковского.
7. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
28 июня 1963 г. Переделкино
Дорогой Александр Исаевич, а мне почему-то казалось, что в Переделкине Вам не понравилось, что «Чукоккала» показалась Вам тягостью — и что наше свидание было последним1.
Поэтому Ваши ласковые строки — и обещание снова приехать ко мне — доставили мне горячую радость.
А. С. Берзер пишу сегодня же.
Я для того и порицаю переводчиков «Ивана Денисовича», чтобы дать русскому читателю наиболее осязательное, наиболее конкретное представление о стилистическом великолепии повести.
У меня есть приятельница, которой я прочитал свою заметку об английском переводе — расширенную вариацию той, какая была послана Вам, — и получил от нее большое письмо, первые строки которого мне почему-то захотелось послать Вам: ее радует, что Ваше имя окажется в достойном соседстве.
Но печатать я не тороплюсь. Хочется разобраться в итальянских текстах.
Лида и Клара Вам кланяются!
Желаю Вам отдохнуть в Прибалтике от всех приятностей 63 года.
Ваш К. Чуковский.
28/VI 63
1 6 июня 1963 года Чуковский записал в дневнике: «Сегодня был у меня Солженицын. <…> Поехали мы с ним на кладбище. Посмотрели на могилу Пастернака <…>. Побывали мы и на могиле Марии Борисовны — и моей» (К. Ч у к о в с к и й. Собр. соч., 2007, т. 13, стр. 369. Далее Дн-3).
8. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
12 августа 1963 г.
12.8.63Рязань
Дорогой Корней Иванович!
Простите меня, что только сейчас я отвечаю на письма, присланные Вами в июне, — но только теперь я воротился изо всех своих путешествий, ахнул на холмы писем, вытянул Ваши и первому Вам пишу.
Несколько дней назад в захолустной и дряхлеющей Епифани (мы с женой проезжали ее на велосипедах по пути из Ясной Поляны на Поле Куликово) я купил номер «Литературки» (за 3 августа), и в нем (в нарушение традиций этой газеты) оказалась чисто профессиональная литературная статья — именно Ваша1.
Я сердечно благодарен Вам за эту статью. Ею Вы сняли с души моей тяжесть — груз невысказанных упреков по поводу паркеровского перевода, упреков, которые надо было произнести2, но я не знал — где и как. Не говоря уже о том, что соседство, в которое Вы поместили меня в этой статье, превосходит мои высшие пожелания. И вообще о языке повести до Вас никто не удосужился написать3. Спасибо!
Как могли Вы даже подумать, что мне «в Переделкине не понравилось» (в Переделкине, как таковом, действительно не понравилось, но не у Вас), что «”Чукоккала” показалась мне тягостной?!.». Напротив, она в высшей степени меня заинтересовала, но я стеснен был присутствием не совсем скромной Вашей посетительницы — и намеренно отложил пристальное знакомство с альбомом на следующее посещение, которое Вы мне с такой добротой предложили.
Я надеюсь побывать у Вас (если Вас это устроит) глубокой осенью этого года или зимой (посмотреть Переделкино под снегом). Раньше я вряд ли буду в Москве, а если буду, то мимоездом день-два. Весь сентябрь и октябрь я предполагаю жить не дома — еще путешествовать или работать в глуши.
С самыми искренними пожеланиями здоровья, бодрости духа и работоспособности.
Ваш Солженицын.
Кланяйтесь Лидии Корнеевне и Кларе! (забыл ее отчество).
Любопытно, что же сделал «Encounter» с «Матрениным двором»?
PPS. «Новый мир» без меня согласился на вычеркивания в моем рассказе «Для пользы дела», на которые я бы согласия не дал. Как же быть дальше? Я раньше был уверен, что без меня ни волосок текста пасть не может.
1 Речь идет о статье Корнея Чуковского «Вина или беда» («Литературная газета», 1963, 3 августа). В статье обсуждаются переводы «Одного дня Ивана Денисовича» на английский язык и на этом примере рассматриваются возможности перевода просторечия, жаргонов, диалектов. Эта статья позже вошла в книгу Чуковского по теории художественного перевода «Высокое искусство».
2 В вышеназванной статье Чуковский разбирает перевод Ральфа Паркера. Отметив, что «стиль русского подлинника простонародный, крестьянский <...> слова старинные, своеобразные, редкостные», «текст подчинен ненавязчивому сказовому народному ритму», Чуковский утверждает: «Перевод этот вопиюще неточен. <...> Если переводчик принимал специальные меры, чтобы смазать, стереть, уничтожить все стилистическое своеобразие подлинника, необходимо признать, что он блистательно достиг этой цели. <…> Всюду свежие, сверкающие народные краски подменяются банальными итусклыми. Художественное своеобразие подлинника не передано ни в единой строке. Словно не с русского языка переводили на английский, а с богатого на нищенски бедный».
3 О трудностях перевода просторечия автор пишет на примерах произведений Солженицына, Гоголя и Лескова.
9. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
17 августа 1963 г. Переделкино
Дорогой Александр Исаевич.
Какой-то благодетель прислал мне 5 разных изданий Ivan’a Denisovich’a,вышедших в Америке. Почти все переводы лучше паркеровского. Но предисловия — идиотские. Один писака даже сравнил «One day»1 с «Записками из подполья» — смешав их с «Записками из Мертвого дома»2.
Со мною это бывало и прежде. Когда вышло «Двенадцать» Блока, все витииспорили об «идейной направленности» этой вещи, и только меня очаровал гениальный сплав романса, частушки, народной песни и т. д.. — я написал об этом тогда же, в 1920 году, и с тех пор учебники скатывают эту штуку у меня3.
То же было и со стихами Шевченко4. (Простите мне такое самохвальство).
Всюду слышу восторженные отзывы о Вашем рассказе, коего еще не читал5 (почему-то не прислали «Нового мира»). А насчет урезок — берите пример с Николая Алексеевича Некрасова: он печатал свои стихи с любыми цензурными изъятиями, зная, что в собрании своих сочинений он реставрирует вычеркнутое. Ведь 1963 годом история литературы не кончается.
Сейчас пришел один учитель. Говорит, что среди учительства Ваш рассказ имеет особенный успех. И рассказывает подробности, действительно великолепные.
Сегодня хоронили Всеволода Иванова6.
Лида и Клара (Израилевна) приветствуют Вас.
Ходите ли Вы на лыжах? Приезжайте в Переделкино зимою на несколько дней.
Ваш К. Чуковский.
17/VIII 63
1 «Один день» (англ.).
2 Упомянуты произведения Ф.М. Достоевского.
3 Речь идет о «Книге об Александре Блоке» (Пб., «Эпоха», 1922).
4 См.: «Шевченко». К о р н е й Ч у к о в с к и й. Лица и маски. СПб., «Шиповник», 1914 (К о р н е й Ч у к о в с к и й. Собр. соч., 2004, т. 9).
5 Речь идет о рассказе «Для пользы дела» («Новый мир», 1963, № 7, стр. 58 — 90).
6 Упомянут писатель Всеволод Вячеславович Иванов (1895 — 1963), сосед Чуковского по Переделкину.
10. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
7 октября 1963 г.
7.10.63
Дорогой мой Корней Иванович!
Простите великодушно, что отвечаю с таким опозданием: в конце августа уехал за Оку и оттуда не вел вообще никакой переписки — только так создаю себе замкнутый покой и работаю. Только что вернулся оттуда.
Что в USA пять разных переводов — Вы меня совершенно поразили. С удовольствием посмотрю их, когда буду у Вас.
А у Вас я буду до конца этого (календарного) года непременно. За приглашение побыть в Переделкино несколько дней — благодарю. И на лыжах я хожу, это все заманчиво. Но обычно я еду в Москву с длинным списком дел — а как же я тогда буду их осуществлять?
Желаю Вам от души здоровья и здоровья!
Кланяюсь Лидии Корнеевне и Кларе Израилевне.
Ваш Солженицын.
11. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
19декабря 1963 г.
19.12.63
Дорогой Корней Иванович!
Длительная поездка в Москву поздней осенью, как я предполагал, — у меня не состроилась. Но уже теперь наверняка, что числа с 10 января я буду в Москве и довольно надолго. Я, конечно, с удовольствием посещу тогда Вас, если Вы не будете возражать. Я еще напишу Вам по приезде в Москву и спрошу об удобном для Вас дне.
Что-то дошел до меня слух, что Вы хвораете. Если это правда, то, пожалуйста, не разбаливайтесь, а берите себя в руки и возвращайтесь к своему неутомимому и всем нам полезному труду.
От души желаю Вам здоровья и бодрости.
Так как боюсь не собраться потом в нужный день, то уже сейчас (правда, очень заблаговременно) поздравляю Вас (и Лидию Корнеевну! и Клару Израилевну!) с Новым Годом и желаю, чтобы он принес Вам все не невозможные радости и отклонил от Вас беды и огорчения.
Крепко жму руку!
Искренне Ваш Солженицын.
12. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
8 мая 1964 г.
8.5.64
Дорогой Корней Иванович!
Я очень прошу Вас понять меня правильно: если бы в январе Вы жили дома — я бы приехал к Вам непременно. А туда мне что-то ехать не хотелось1.
Но непростительно, конечно, что за все это время я не собрался Вам написать. Я плохо справляюсь с расширившимся кругом знакомств, дружб и обязанностей. Не гневайтесь на меня.
Я с удовольствием вспоминаю день, когда я был у Вас, и искренне надеюсь, что он повторится в ближайшие месяцы.
Тогда и расскажу Вам о своих литературных делах, которые переплелись довольно сложно.
А пока желаю Вам здоровья, здоровья, бодрого духа и работоспособности!
Ваш Солженицын.
Кланяюсь Лидии Корнеевне и Кларе Израилевне!
1 В январе
13. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
13 мая 1964 г. Переделкино1
Дорогой Александр Исаевич.
Я и не мечтал о том, чтобы во время этой заварухи повидаться с Вами2. Но теперь как будто отхлынуло, — и для меня, конечно, Ваш приезд будет радостью. Ах, сколько писем по поводу «Ивана Денисовича» получаю и я, и Маршак. Обо мне все эти люди уверены, что я «примазался» из угождения начальству. Им и в голову не приходит, что можно иметь свое собственное свободное мнение.
Обедаем мы в 21/2.
Ваш К. Чуковский.
1 Датируется по почтовому штемпелю.
2 Вероятно, имеется в виду кампания по выдвижению А. Солженицына на Ленинскую премию. Он был выдвинут в декабре 1963 года, а обсуждение в печати шло как раз весной 1964-го (см.: «Кандидат на Ленинскую премию». — В сб.: «Слово пробивает себе дорогу». М., «Русский путь», 1998).
14. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
31 августа 1964 г.
31.8.64
Дорогой Корней Иванович!
Всё лето просидел в лесу (в палатке), не имел связи с цивилизованным миром, писем не писал и не получал. При таком режиме не сумел и ответить на Ваше любезное приглашение на детский праздник (получил его в самый день отъезда).
Сейчас проезжаю Москву набыстре, но через неделю думаю приехать опять. Это будет, начиная, примерно, с 8 сентября — дней на несколько.
Не сочтите за труд написать мне несколько строк в Рязань: могу ли я на той неделе числа 9–10–11 посетить Вас? в какой день и время предпочтительнее?
Мне очень хочется Вас повидать.
С сердечными пожеланиями.
Ваш Солженицын.
Мой поклон Л. К. и К. И.
15. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
29 декабря 1964 г.
29.12.64
Дорогой Корней Иванович!
Пусть в Новом Году здоровье, работоспособность, ясность ума и бодрость духа будут у Вас никак не слабее, чем в прошлом.
С удовольствием держу в руках Вашу книгу1. То, что и я сюда попал, для меня очень лестно. Благодарю за подарок! (Отвечаю с опозданием, потому что дома меня не было.)
Обнимаю Вас!
Надеюсь повидаться с Вами в Новом Году!
Мой поклон Лидии Корнеевне самый сердечный!
Ваш А. Солженицын.
PS. Вообще «Литературки» стараюсь не читать, но Вашу статью памяти Ожегова2 прочел. Точно и сильно. Без общих размазываний, какие бывают в некрологах.
1 К о р н е й Ч у к о в с к и й. Высокое искусство. М., «Советский писатель», 1964. В книге была глава о переводах «Одного дня Ивана Денисовича» на английский язык (см. примеч. 1, 2 к письму 8).
2 К о р н е й Ч у к о в с к и й. Памяти С.И. Ожегова. — «Литературная газета», 1964, 22 декабря.
16. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
3 мая 1965 г.
3.5.65
Дорогой Корней Иванович!
Я очень обеспокоен сообщением о Вашей болезни. Я искренне желаю Вам уверенного выздоровления! Ваш неизменный бодрый дух пусть поможет Вам в этом!
Я сердечно благодарю Вас за журнал, он доставил мне большое удовольствие. Не совсем понял, могу ли я Вам его не возвращать?
Обнимаю Вас!
Надеюсь, что благодатное солнышко Вас прогреет, и мы еще погуляем с Вами около Вашей дачи не раз.
Ваш Солженицын.
17. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
11 октября 1965 г. Переделкино
11.10
Дорогой Корней Иванович!
Я очень тронут Вашей заботой и вниманием. Но болезнь моя уже сходит на нет, лекарств у меня большой набор, и я надеюсь скоро рассчитаться с остатками.
Елена Степановна1 заботится обо мне с усердием, и я ни в чем не знаю недостатка.
От Лидии Корнеевны я также получил предложение перебраться в ее комнату, когда приедет Николай Корнеевич.
Хотя мое пребывание у Вас несколько затягивается (вызова всё нет…), но я всё же не думаю, что оно будет столь долгим, чтобы позволило поблагодарить Вас за чудесный приют прямо на пороге Вашего дома2.
Я очень рад, что Вам там хорошо. Пусть врачи вдосыть нанаблюдаются!
С самыми сердечными пожеланиями
Ваш Солженицын.
1 Домашняя работница в доме Чуковского.
2 После конфискации архива у Теушей Солженицын некоторое время по приглашению Корнея Ивановича жил в переделкинском доме Чуковского и хлопотал о возвращении своих рукописей, изъятых при обыске. К этому времени относятся несколько дневниковых записей Чуковского: «29 сентября. Поселился у меня Солженицын», — и через день: «Поразительную поэму о русском наступлении на Германию прочитал А.И. — и поразительно прочитал. <…> Стихийная вещь, — огромная мощь таланта» (Дн-3, стр. 419). 4 октября Чуковский уехал в санаторий.
18. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
24 октября 1965 г. Переделкино
Дорогой Корней Иванович!
Ваши страницы о Зощенко были для меня интересны и новы1. Кажется, я самого простого о нем не понимал, а другого вовсе не знал.
Но хотите знать, с каким чувством я дошел до последней страницы?
1) он перемудрил над собой и над своим пером
2) ему следовало бы меньше отклоняться от главных вопросов эпохи
3) читать его почему-то не потянуло…
Вам бы хотелось от читателя других выводов?
Ваш Солженицын.
24.10.65В очерке этом мне сильно не хватает 1946-го года…2 Ведь нужно! Ведь как обминуть?
1 Речь идет о статье: Корней Чуковский. Михаил Зощенко. Из воспоминаний. — «Москва», 1965, № 6, с. 190 — 208.
2 Имеется в виду постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», послужившее началом многолетней травли Зощенко. В 1958 году Зощенко умер. Корней Иванович его очень любил, дружил с ним начиная с 20-х годов, его воспоминания были одной из первых попыток в печати вернуть доброе имя этому замечательному писателю.
19. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
27 октября 1965 г. Переделкино
27.10.65
Дорогой Корней Иванович!
Покидая Ваш гостеприимный кров, я хочу выразить Вам благодарность за Ваше радушие, внимание и чуткость ко мне в эти очень тяжелые для меня недели! Я этого никогда не забуду.
Дела мои из острой стадии перешли в некую хроническую: меня принимают, со мной разговаривают, но ни просьб, ни протестов моих не удовлетворяют пока.
Я рад был слышать, что Вам в санатории хорошо — и от души желаю, чтоб это пребывание прочно укрепило Ваше здоровье.
Когда-нибудь, когда Вы уже вернетесь домой, я непременно Вас посещу.
А пока — обнимаю и еще раз благодарю!
Ваш Солженицын.
20. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
Ноябрь 1965 г. Барвиха
Дорогой Александр Исаевич!
Спасибо за чудесную Вашу статью2. Виноградов действительно страдает ни на чем не основанным чванством и совсем не умеет писать.
Письмо это вручит Вам моя лучшая приятельница. Ей поручено узнать у Вас, нет ли каких-нибудь поручений, желаний, жалоб3.
Она единственная пользуется моим полным доверием.
Ваш К. Ч.
1 Датируется по содержанию.
2 Речь идет о статье: А. С о л ж е н и ц ы н. Не обычай дегтем щи белить, на то сметана (О статье В. Виноградова «Заметки о стилистике современной советской литературы»). — «Литературная газета», 1965, 4 ноября.
3 К письму приложена записка Татьяны Максимовны Литвиновой, адресованная Солженицыну, но не переданная ему в свое время:
«Копаясь в письмах К. И., я нашла эту записочку к Вам. Это была, собственно, любезность, оказанная мне, дать таким образом мне возможность с Вами пообщаться. Я, однако, не решилась ею воспользоваться. Статья, о которой речь — о языке, помните?
Должно быть, Вы тогда жили в Переделкине (а К.И. — в больнице).
С любовью и уважением Т. Литвинова.
9
февр.
P.S. О том, что я “единственная” и т.д., конечно, тоже для меня».
Письмо К.И. Чуковского к А.И. Солженицыну и сопроводительная записка Т.М. Литвиновой печатаются по ксерокопии, полученной от Татьяны Максимовны.
21. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
10 ноября 1965 г. Рязань
10.11.64[5]1Рязань
С опозданием узнал я о Вашем горе2. Обнимаю Вас сердечно!
Слова всякие — лишни, а хочется только очень, чтобы Вы остоялись и вернулись в свое состояние постоянной трудолюбивой душевной бодрости. Расчислены сроки не нами, а нам бы только быть достойными их.
Мои самые искренние пожелания Лидии Корнеевне и всем Вашим родным.
Ваш Солженицын.
1 По содержанию ясно, что
письмо написано в
2 4 ноября 1965 года скоропостижно скончался Николай Корнеевич, старший сын Корнея Ивановича.
22. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
16 ноября 1965 г. Рязань
16.11.65
Дорогой Корней Иванович!
Отчего же Вы никогда не дали мне прочитать Вашу книгу «От Чехова до наших дней»? Такой подарок ждал меня дома — жена достала ее здесь, в Рязани, и на время, разумеется, в издании 1908 года.
Я прочел ее с восхищением, всякое другое слово было бы недостаточным. Я никогда не представлял себе, что в опыте нашей отечественной критики есть такое! Книга написана с блеском, при малом объеме статей она очень содержательна и чрезвычайно убедительна.
Почти все они сделаны в одном приеме: обнажается и вытягивается главный нерв автора (это достигается как будто — на взгляд — экономными средствами), а увидев его, мы, собственно, уже и не нуждаемся осматривать всю остальную массу мускулатуры. Очень здорово, очень! С опозданием в пятьдесят семь лет мне хочется Вас поздравить!!
Лично для меня эта книга объяснила и многое, чего я не знал о той литературе вовсе или не знал отчетливо. Особенно мне понравились статьи о Мережковском, Брюсове, Зайцеве, Горьком, Арцыбашеве, Сологубе, об Андрееве, конечно, и о Чехове. И вся литературная эпоха, мне кажется, схвачена и объяснена в главном и ярко.
Спасибо!
Обнимаю Вас крепко!
Я буду рад, если это письмецо принесет Вам немножко удовольствия в это мрачное для Вас время.
Искренне Ваш Солженицын.
Наталья Алексеевна шлет Вам самые добрые пожелания!
23. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
19 ноября 1965 г. Загородная больница. Кунцево
19 ноября
Дорогой Александр Исаевич.
Спасибо за душевную поддержку. Сейчас я нуждаюсь в ней как никогда. Свою книжку «От Чехова до наших дней» я патологически ненавижу. Я совсем забыл ее содержание, теперь, после Ваших драгоценных для меня слов, постараюсь прочесть ее вновь после шестидесяти лет!!
Наталии Алексеевне глубокий задушевный привет. Как хотелось бы мне, чтобы Вы оба сделали нашему Холодному Дому великую честь — и поселились в нем до моего приезда. Иначе — его существование бессмысленно. Пожалуйста, пренебрегите всеми другими жильями — и переезжайте в Переделкино, где Вас все любят.
Обнимаю Вас.
Ваш К. Чуковский.
Простите, если письмо сумбурное. Я стал невменяем.
24. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
Конец ноября 1965 г.
Дорогой Корней Иванович!
Я совершенно удивлен Вашим небрежным отношением к своей работе 1908 года. Я решительно хочу Вас переубедить. Перечтите сейчас же, начиная с Мережковского, Зайцева, Сологуба, Л. Андреева — самых убедительных. Вам и менять ничего не надо — вмешательство позднего пера будет заметно, нарушит то легкое единство манеры и композиции, которые в тех статьях есть.
Слышал от Люши1, что Вы косовато смотрите на мою языковую статью и считаете ее в общем виде утопией2. Конечно, применение всех этих (и еще по-настоящему неясных) принципов невозможно без художественного вкуса и чувства меры. Действительно, самому Далю его опыты совершенно не удались (в художественных произведениях). Однако в себе я ощущаю сейчас способность сделать какие-то шаги в этом направлении и не могу допустить, что останусь в одиночестве. Более того, в Вашей книге 1908 года я находил местами и то языковое расширение, и тот русский склад, о котором идет речь. С опозданием я даже начал выписывать примеры, чтобы когда-нибудь их привести. Мне было очень приятно найти в Вас союзника, да иначе и быть не могло.
От души желаю, чтобы Вы оправились и окрепли быстрее и увереннее!
Обнимаю Вас.
Искренне Ваш Солженицын.
Я тронут глубоко Вашим новым приглашением в Переделкино. Но пока у меня полная неясность в отношении дальнейших недель, а сейчас надо быть в Москве. Люша меня тоже балует, даже слишком.
1 Люша — домашнее имя Елены Цезаревны Чуковской.
2 Речь идет о статье «Не обычай дегтем щи белить, на то сметана» (см. примеч. 2 к письму 20).
25. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
2 декабря 1965 г. Кремлевская больница1. Кунцево
2 декабря 1965
Дорогой Александр Исаевич, не думайте, пожалуйста, что я из кокетства, из пустого жеманства позволяю себе хаять перед Вами свою допотопную книжку. Нет, я безмерно рад Вашей похвале (главным образом потому, что она — Ваша). Если же я продолжаю настаивать на своей нелюбви к своей книжке, то лишь потому, что мне в тысячу раз дороже такие мои никому неведомые вещи, как «Поэт и палач», «Жена поэта», «Тема денег в поэзии Некрасова», «Николай Успенский», «Дружинин и Лев Толстой», где передо мною раскрывались широкие перспективы новаторской критики, но не хватало ни образования, ни умственных сил, чтобы использовать инстинктивно нащупанный мною метод. С 1914 года по сию пору я для читателей знакомый незнакомец. Автор «Мойдодыра», «От двух до пяти» и «чего-то такого про Некрасова»... А та борьба за правду, за определение писательского я при помощи изучения его стиля, та боевитость, без коей я не мог написать ни строки, — все это пошло псу под хвост и ни единым словом не может войти в мое «Собрание сочинений», куда входят мои слабейшие вещи, написанные на 81-м и 82-м году жизни2.
Ничего этого я не писал бы, если бы Вы не были А. И. С.
Люша, надеюсь, сказала Вам, что мы хлопочем перед властями о предоставлении Вам московской квартиры3. Уже есть подписи Паустовского, Капицы, Шостаковича, С.С. Смирнова4; не сомневаюсь, что подпишут и Федин, и Каверин, и еще двое-трое. У Люшеньки железная воля, она может собрать подписей сколько нужно — и я умоляю Вас не падать духом, если эта попытка не удастся, мы прибегнем к более сильному средству. А покуда — не может ли присоединиться к Капице, Шостаковичу, Сергею Смирнову, Паустовскому — Твардовский? Не сочтете ли Вы целесообразным взять у Люши нашу бумагу и отнести ее к Вашему другу для подписи5. Я обратился бы к нему с этой просьбой, но он явно меня не любит, и я могу испортить все дело6.
Теперь последнее: не забывайте ни на минуту, что Вы — А.И.С. и что значит для меня высокая честь — Ваше (к сожалению, слишком кратковременное) житье в Переделкине и на ул. Горького.
Наталии Алексеевне — самый дружеский привет!
Ваш К. Чуковский.
Оба рассказа — чудо7. Они потому и хватают за сердце, что они абсолютно художественны. Водяные капли на бульваре в «Как жаль» — написаны толстовской рукой.
1 Центральная клиническая больница 4-го Главного управления Министерства здравоохранения СССР.
2 Речь идет о единственном прижизненном Собрании сочинений Корнея Чуковского, выходившем в издательстве «Художественная литература» (М., 1965 — 1969. Т. 1 — 6).
3 Копия письма с просьбой предоставить А. Солженицыну квартиру в Москве сохранилась. В письме говорилось, что в Рязани Солженицын живет в деревянном доме рядом с автобазой. С утра до ночи ревут грузовики и не дают работать. Авторы сообщали: «Мы узнали, что в настоящее время А.И. Солженицын ведет большую, рассчитанную на длительный срок работу, которая требует глубокого изучения архивных материалов и рукописных фондов, относящихся к истории нашей страны в ХVII–XVIII вв. (канун и начало эпохи Петра I-го). Поэтому А.И. Солженицыну просто необходимо жить в Москве». Приводился и такой довод: если Солженицын будет жить в Москве, на него будут положительно влиять его собратья по перу, а в Рязани он оторван от литературной среды. В результате этих хлопот Солженицыну была срочно предоставлена квартира, но не в Москве, а в Рязани. В архиве К.И. Чуковского сохранился черновик его следующего письма — от 14 марта 1966 года к секретарю правления СП СССР К.В. Воронкову, в котором К.И. ссылается на предыдущее письмо от декабря 1965 года за подписью нескольких авторов и продолжает: «Сейчас мне стало известно, что в ближайшее время этот вопрос будет рассматриваться в Моссовете <…> нужно же наконец создать сносные условия жизни для этого большого писателя… Я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы сообщили мне, какие меры принял или намерен принять Союз по нашему письму».
4 Сергей Сергеевич Смирнов (1915–1976), писатель, член правления СП СССР.
5 Вероятно, Солженицын не обратился к Твардовскому за подписью.
6 Отношения Чуковского и
Твардовского были дружественными, голос Твардовского сыграл решающую роль в
присуждении Чуковскому Ленинской премии за книгу «Мастерство Некрасова». 13
апреля 1962 года в дневнике Твардовского читаем: «...привез Чуковскому премию
(он и не подозревает, что не будь моего, т. е. одного еще, сверх 70, голоса, он
бы остался без нее)». Возможно, отношения испортились в связи с хлопотами
Чуковского о праздновании юбилея М.М. Зощенко. 6 августа 1965 года
Твардовский отмечает в дневнике: «Неприятные впечатления: затея с письмом К.
Чуковского о юбилее Зощенко...» Твардовский не подписал письмо и вернул его
Чуковскому (запись 29 августа). См.: А л е к с а н д р Т в а р д о в с к
и й. Новомирский дневник. В 2-х томах, т. 1. 1961 —
7 Речь идет о рукописи рассказов «Правая кисть» и «Как жаль…», которые Солженицын пытался опубликовать. Но уже начал действовать запрет на его имя, и рассказы в России напечатаны не были. Запись в дневнике Чуковского: «28 ноября 1965. <...> Прочитал рассказ Солженицына. Ну и мастерище. “Правая кисть”. Опять о бесчеловечьи человеческом» (Дн-3, стр. 423).
26. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
20 марта 1966 г.
20.3.66
Дорогой Корней Иванович!
Узнал от Л. Копелева, что Вы опять хвораете и уехали из Переделкина. Слышать не хочу! Извольте выздоравливать! Этой весной мы собираемся посетить Вас на машине и погулять при теплом солнышке.
Будьте бодры и поправляйтесь!
Искренне Ваш Солженицын.
Лучшие пожелания Лидии Корнеевне и Люше! Наталья Алексеевна шлет Вам самый теплый привет.
Мой адрес новый1:
Рязань, 12 проезд Яблочкова, 1, кв. 11
(но писать Вас не вынуждаю, а — поправляйтесь!)
1 В ответ на просьбу К. Паустовского, Д. Шостаковича, К. Чуковского, П. Капицы и С. Смирнова дать Солженицыну квартиру в Москве (см. примеч. 3 к письму 25) ему была в двухнедельный срок предоставлена квартира в Рязани, о которой, как видно из текста «петиции», никто не просил.
27. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
20 марта 1966 г. Кремлевская больница. Кунцево
20 марта 1966
Дорогой Александр Исаевич!
Изд-во «Искусство» начинает печатать мой рукописный альманах «Чукоккалу» — и мне необходим Ваш автограф. У нас есть Ваша запись, но она скорее альбомного характера, а хотелось бы, чтобы Вы отразились в «Чукоккале» не случайною альбомною записью, а чем-нибудь более существенным, более передающим самую квинтэссенцию, самую суть Солженицына. Может быть, о языке: какая-нибудь встреча с обывателем, коверкающим русский язык. Какой-нибудь отрывок из путевых заметок, из записной книжки. Мне хочется, чтобы в книге, где так полно представлены Горький, Маяковский, Ал. Блок, Илья Репин, Вяч. Иванов и др. — было оказано самое горячее гостеприимство А.И. Солженицыну.
Печатать «Чукоккалу» будут два издательства: Гослитиздат (литературная часть) и «Искусство» (часть изобразительная). Оба издательства торопят меня.
Вся моя дача пустует. Лида больна, лежит в городе, я тоже — лежу в больнице. Черкните, если захочется, по моему городскому адресу, как Ваше здоровье, я очень по Вам соскучился. Обнимаю Вас.
Ваш К. Чуковский.
Сердечный привет Наталии Алексеевне.
28. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
Ок. 8 апреля 1966 г. Переделкино
Такой оборот судьбы: ехал на свою собственную «дачу» — и вдруг оказалось, что она затоплена паводком, даже в комнатах вода. Лидия Корнеевна и Люша были так любезны, что предложили мне пока сделать пересадку и несколько дней пожить на Вашей даче. Я решился вломиться. Тут, как всегда, прелестно.
Ломал-ломал голову — что дать для «Чукоккалы», и подумал, что стихотворение о судьбах русских поэтов, хотя и не блещущее поэтическими достоинствами, будет здесь очень уместно.
Обнимаю Вас!
Желаю скорейшего выздоровления и бодрости.
Ваш Солженицын.
А словцо там одно — можете заменить многоточием, это вполне в стиле альбома1.
1 Речь идет о стихотворении «Поэты русские! Я с болью одинокой…» Конец 4?й строфы выглядит так: «Да желть бензинная ........ небес». Заменено многоточием слово «лубянская». См.: «Чукоккала». М., «Русский путь», 2006, стр. 540–541.
29. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
13 апреля 1966 г. Переделкино
13.4.66
Дорогой Корней Иванович!
Провел пять тихих весенних дней на Вашей даче и благодарю Вас за Ваше неизменное радушие! У меня уже там вода спала, еду к себе. Желаю Вам скорее выздороветь и вернуться в Переделкино!
Я дал Люше фрагментики о литературе и творчестве, о которых говорил Вам по телефону. Они-то безусловно в «Чукоккалу» пойдут1. А может, включите еще «Шарика» и «Город на Неве»?
Обнимаю Вас!
Ваш Солженицын.
1 В конце концов Солженицын дал для «Чукоккалы» стихотворение «Поэты русские! Я с болью одинокой…», рассказ «Шарик» (из цикла «Крохотки») и свои наблюдения над языком. О судьбе этих подарков см. примеч. 1 к письму 30.
30. К.И. Чуковский — А.И. Солженицыну
14 апреля 1966 г.
Дорогой Александр Исаевич, от имени «Чукоккалы» тороплюсь поблагодарить Вас за Ваши щедроты. Люша прочитала литературные заметки — блистательные. Думаю, все они беспрепятственно пройдут сквозь цензуру, чего, увы, нельзя сказать о «Городе на Неве». Было бы отлично, если бы было возможно приложить к Вашим автографам1 (и к прелестному «Шарику») портрет Автора. Уже одно это повысило бы ценность «Чукоккалы», но боюсь, что Вы предпочитаете беспортретное существование. Заметки Ваши мудры и поучительны.
Обнимаю Вас и очень жалею, что Ваше пребывание в Переделкине было таким кратковременным.
Ваш К. Чуковский.
14/IV 66
1 Сперва автографы Солженицына (за исключением русских пословиц о языке) были включены Чуковским в издание «Чукоккалы», которое готовило издательство «Искусство». Однако в последние годы его жизни набирал силу запрет на имя Солженицына в печати. После смерти Чуковского издание было остановлено. Ни одна строчка Солженицына, высланного «за измену Родине», не могла быть опубликована в Советском Союзе, поэтому в первом издании «Чукоккалы» (М., «Искусство», 1979) автографов Солженицына не было. Они вошли лишь в последующие издания альманаха (1999 и 2006 гг.). Русские пословицы, применимые к литературному труду, в «Чукоккале» не печатались и сохранились лишь в авторской рукописи в архиве Чуковского. Пословицы печатаются впервые в качестве приложения к настоящей публикации переписки (см. Приложение).
31. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
23 марта 1968 г. Рязань
23.3.68
Дорогие Чуковские в трех поколениях!
Я сердечно Вам благодарен за подарок, дороже которого и придумать сейчас было нельзя: все эти дни «борюсь с головой» и очень она мне мешает работать. Надеюсь, что теперь излечусь.
А злых духов тоже полезно отгонять, их много развелось1.
Будьте сами-то здоровы и благополучны!
Спасибо!!
Ваш Солженицын.
1 В это время Солженицын напряженно работал над новой редакцией «Архипелага ГУЛАГ». Ему мешало состояние здоровья — скачки давления. Чуковского много переводили в Японии, он встречался с японскими переводчиками и послал Александру Исаевичу полученный из Японии металлический браслет с магнитом, который помогал регулировать давление.
32. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
Около 16 апреля 1968 г.
Дорогой Корней Иванович!
Жалею, что не могу сам вручить Вам этого в Переделкине1 (где время от времени бессовестно пользуюсь кровом). Желаю Вам скорейшего выздоровления!
Обнимаю Вас!
Ваш Солженицын.
Цель рассылки письма — чисто информационная.
Еще раз — большая-большая благодарность за браслет!
1 16 апреля Солженицын разослал по многим писательским адресам свое письмо, в котором напоминал, что прошло около года от его письма съезду писателей, на которое он не получил никакого ответа. «Упущен год, неизбежное произошло, — говорится в письме. — На днях главы из “Ракового корпуса” напечатаны в литературном приложении к “Таймс”». К этому письму приложены материалы, свидетельствующие о попытках добиться публикации «Ракового корпуса» на родине («Бодался теленок с дубом», стр. 617– 618 и ссылки, приведенные в этом издании).
33. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
8 октября 1968 г.
8.10.68
Дорогой Корней Иванович!
Сердце болит, что Вас прежде времени растревожили моими наглыми угрозами приехать гостить, и это лишнее отвлечение и рассеяние внимания Вашего.
Я, действительно, намереваюсь воспользоваться Вашей неизменной ко мне добротой и немного пожить в октябре, когда испортится погода. Но появилось голубое небо — и я пока направлюсь в более холодное место.
Заранее прошу простить, если нагряну без уведомления о дне и часе. Надеюсь на Ваше снисхождение.
Обнимаю Вас крепко!
PS. Это будет как раз 3-я годовщина моей печальной осени у Вас. Сейчас — гораздо веселей!!
Будьте здоровы и здоровы!
Ваш Солженицын.
34. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
12 декабря 1968 г. Рязань
Дорогой Корней Иванович! Из-за некоторых неполадок в работе печатных станков «Литературная газета» переложила на меня самого лично приветствовать каждого поздравителя. Нечего говорить, что именно Вас я благодарю и обнимаю с постоянной любовью.
Ваш Солженицын.
В редакцию «Литературной газеты»
Копия: журнал «Новый мир»
Я знаю, что Ваша газета не напечатает единой моей строки, не придав ей исказительного или порочного смысла. Но у меня нет другого выхода ответить моим многочисленным поздравителям иначе, как посредством Вас:
«Читателей и писателей, приславших поздравления и пожелания к моему 50-летию, я с волнением благодарю. Я обещаю им никогда не изменить истине. Моя единственная мечта — оказаться достойным надежд читающей России.
Солженицын.
Рязань, 12 декабря 1968 г.
35. А.И. Солженицын — К.И. Чуковскому
3 марта 1969 г.
Дорогой Корней Иванович!
Большое-большое спасибо за всё присланное! Простите великодушно, что пришлось всем этим Вас обременить.
Слышал, что Вам сейчас нездоровится. Огорчаюсь, но уверен, что Вы скоро одолеете это состояние Вашей неизменной жизнерадостностью, и именно в таком состоянии я Вас найду, когда следующий раз мои пути доведут меня до Переделкина1.
Обнимаю Вас!
Ваш Солженицын.
3.3.69
1 Последний раз Солженицын с женой побывали у Чуковского в Переделкине 16 июня. Тогда же Н.А. Решетовская сфотографировала их обоих на переделкинской скамейке у дома. В дневнике Чуковского записано: «А. И. пишет роман из времен 1-й германской войны (1914–1917) — весь поглощен им. “Но сейчас почему-то не пишется. Мне очень легко писать то, что я пережил, но сочинять я не могу…”» И еще: «Спрашивали у меня, нет ли у меня копии того отзыва об “Иване Денисовиче”, который я написал в Барвихе, когда рукопись этой повести дал мне почитать Твардовский» (Дн-3, стр. 534).
Приложение
Русские пословицы, применимые к литературному труду [iv]
— Писатель — как врач: удел его — не то, что пышет румянцем, а то, что болит. И когда (если!.. но никогда…) последняя боль уйдет с Земли — не нужны будут и писатели. Они ведь не косметисты.
— Так бы нам научиться: хорошее — вычеркивать, оставлять только отличное. Хорошее не издавать, не читать и не обсуждать; издавать, читать и обсуждать только выдающееся. Но мы никогда не научимся, а лучше захлебнемся потоком посредственности.
— В произведении не должно бы быть слабых (не несущих нагрузки) участков. Ни одного! Произведение должно бы быть в высокой степени однородно. Тогда оно — истинно и оно привлечет наше внимание по одной музыкальной фразе (включили случайно приёмник), по нескольким кадрам, по нескольким наудачу прочтенным строкам.
(Так же по нескольким кадрам и строкам мы верно заключаем, что произведение — дрянь.)
— Непонятно, почему писатель должен (как это в хемингуэевском методе) ограничивать себя только тем, что видит и слышит посторонний наблюдатель, то есть отказаться от духовного зрения, от прямого (не подтвержденного органами чувств) заглядывания в душевный мир и мысли персонажей (у Хемингуэя это разрешается, но почему-то только по отношению к главному). Ведь, берясь за перо, писатель уже объявил себя судьей внутреннего мира. Зачем же ему отказываться от духовного зрения? Без него никто не дал (и не даст) девяти десятых подводной части айсберга.
— Когда тебе кажется, что уже «невозможно сжать дальше», невозможно короче — вспомни природу. Кроме обычного земного вещества еще есть «ядерная упаковка» (напёрсток вещества весит как земной паровоз) и «нейтронная упаковка» (почтовая марка вещества весит пять миллионов земных тонн).
— Как отображается зло в подлинном искусстве: оно должно быть привлекательно! (и — внутренне объяснимо). В «Лебедином озере» мелодия Одиллии притягательна.
— Перебирая русские пословицы, часто удивляешься их внезапному частному применению. Так, многие из них могут быть поняты как существенные суждения об искусстве и литературе. Ну, например:
— Не красна сказка письмом, красна вымыслом
(сюжет, а не языковые ухищрения!)
— В тонкой пряже и нить задорого!
— Не солгать, так и правды не сказать!
(о неизбежном участии вымысла в самых реалистических вещах)
— Неперёная стрела вбок идет!
(несовершенство формы…)
— Попусту твердится, что к сердцу не ложится.
— Каково полотно, такова и строчка.
(материал определяет жанр и метод)
— Тонко прясть — долго ждать.
(а так и надо…)
— Не спеши начать, спеши кончить.
(верный совет: сперва дойди до состояния готовности, потом пиши, не отрываясь)
и много других.
[i] Так у автора.
[ii] Многочисленные записи о Солженицыне в Дневнике см.: К о р н е й Ч у к о в с к и й. Собр. соч. В 15-ти томах, т. 13. Дневник. 1936–1969. М., «Терра — Книжный клуб», 2007 (или: Корней Чуковский. Дневник. В 3?х томах. М., «ПРОЗАиК», 2011, т. 3), по Указателю имен.
[iii] С о л ж е н и ц ы н А л е к с а н д р. Лидия Чуковская. Некролог. — «Литературная газета», 1996, 14 февраля.
[iv] Переданы А.И. Солженицыным для «Чукоккалы», но не опубликованы в окончательном издании альманаха.