Наталья Солженицына. Солженицын продолжает нести трудную правду. Беседу вела Анна Кочарова

Наталья Солженицына

Солженицын продолжает нести трудную правду

Беседу вела Анна Кочарова

Полвека назад, в ноябре 1962 года, увидел свет «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына. История одного дня лагерного заключенного появилась в журнале «Новый мир». О том, как был принят рассказ 50 лет назад, как это произведение понимают сегодняшние читатели и о ситуации в литературном сообществе в целом, культурный обозреватель радио «Вести ФМ» Анна Кочарова обсуждала с вдовой писателя Натальей Солженицыной.

Кочарова: Добрый день, в студии Анна Кочарова. И сегодня у нас в гостях Наталья Дмитриевна Солженицына, вдова писателя Александра Исаевича Солженицына и президент Фонда Солженицына. Наталья Дмитриевна, добрый день.

Солженицына: Добрый день.

Кочарова: И сегодня повод наш — замечательная дата — 50 лет со дня, с момента выхода повести «Один день Ивана Денисовича», именно в 1962 году она была напечатана в журнале «Новый мир». И нельзя, конечно, сегодня недооценивать значимость этого события и литературного, и вообще общеполитического, потому что это было колоссальное событие — появление этого произведения. Как вы считаете, как сегодняшние читатели воспринимают эту повесть?

Солженицына: Эта повесть введена в курс школьный, и изучают ее, к счастью, не в последний год 11, когда в глазах у всех только ЕГЭ, а в разных школах по-разному, но в общем в 9 и в 10 классе.

Кочарова: Но в старших, естественно, классах.

Солженицына: В старших, конечно, в старших. Хотя я думаю, что в классе уже 7–8 вполне можно прочесть и понять, но правильно, что изучают, скажем, в 9–10. Так что в общем, теоретически по крайней мере, все школьники, выходя из школы, по крайней мере читали этот рассказ.

Кочарова: Или должны были читать все-таки.

Солженицына: Должны были читать, да думаю, что читали, потому что он в обязательной программе, а не в рекомендованной. Как воспринимается? Ну, видите, страна-то расколота у нас, совершенно расколота. На какие части — я не берусь судить, но, в общем, расколота. Потому что, видите ли, вот войны внешние, они всегда объединяют народ, войны против внешних врагов. Так было всегда и с любым народом. А вот войны внутренние — гражданские войны или войны власти против своего народа, как было у нас в сталинское время, они народ разделяют. И результат их не только прямой, что какая-то часть населения, иногда огромная, как это было у нас, страдает, физически погибает, или разрушаются семьи, остаются сироты и нерожденные дети, это все так. Но помимо вот этого прямого урона еще долго действующий урон тот, что население расколото. Кто-то знает, кто-то не знает, кто-то знает, но закрывает глаза, и кто-то соблазняется: легче верить, что сидят виновные, чем встать перед лицом этого ужаса, что могут сажать невинных людей, значит и тебя. Жить трудно, и люди выбирают многие более легкую жизнь. Более легкая жизнь — это не знать, не понимать или, как сегодня, не помнить. И поэтому как воспринимают? Воспринимают по-разному. Одни, наверное, воспринимают так, как воспринимали современники, когда это было напечатано, а это была очистительная гроза, и надеюсь, что таких людей больше, хотя, конечно, острота восприятия сегодня не может быть такой, как была тогда, потому что…

Кочарова: В силу разных просто обстоятельств.

Солженицына: В силу просто того, что тогда это, помимо всего прочего, было еще открытие: сказали вслух правду, которую никто не знал.

Кочарова: Но это было и открытие автора нового, писателя и правды, и всего.

Солженицына: Да, и открытие автора, да. А сейчас как бы считается: ну, мы это все всё знаем. Но сейчас уже работает только литературная сила, магия художественного слова.

Кочарова: А вот то, что произведение вошло в школьную программу. Не секрет, что случается так, что не очень грамотный преподаватель, в целом я имею в виду, который не очень хорошо понимает, как преподнести произведение детям, зачастую это наоборот вызывает такую реакцию отторжения. И с классикой такое происходит. Вот я, например, на себе иногда это испытывала с не очень удачными преподавателями. Вот это вас не смущает, что здесь может быть такой эффект?

Солженицына: Конечно. Но что значит смущает? Вообще всё зависит от преподавателя, не только в литературе, не только в случае с этим рассказом, не только в случае с Солженицыным, который несет трудную правду и который вообще требователен к нам, что вы ни читали, любое его произведение. Но вообще от учителя зависит очень много. Может быть такой учитель, у которого ни один человек в классе не пойдет никогда изучать физику, потому что вот он к физике привил отвращение. А физика тут не виновата, так же, как «Иван Денисович» не виноват, если его плохо преподнесут. Так что вообще от учителя в жизни зависит очень много, как и от родителей. Ну, это факт, к которому как можно относиться? Факт жизни.

Кочарова: Уже ничего сделать нельзя.

Солженицына: Можно. В случае родителей — трудно, а в случае учителей — можно. Можно пытаться повышать уровень учителей. У нас он трагически упал за последние 20 лет, этим никто не занимается.

Полностью слушайте в аудиоверсии.