Пресса об «Архипелаге» для школьников

 

Новостные материалы:

 

• В.В. Путин обсудил с Н.Д. Солженицыной выход в свет адаптированной для школы версии «Архипелага ГУЛАГ» А.И. Солженицына
• Мария Агранович. Один урок Александра Солженицына
• Наталия Солженицына: Придет тиран? А мы? Мы — как его встретим? Беседовала Елена Дьякова
• Марина Лемуткина. «Гулаг» для юношества
• Наталья Солженицына: если бы не Путин, «Архипелагу» не бывать бы в школьной программе
• По школьным островам «Архипелага»
• «Самым востребованным автором у подростков стал Солженицын»

 

---

 

В.В. Путин обсудил с Н.Д. Солженицыной выход в свет адаптированной для школы версии «Архипелага ГУЛАГ» А.И. Солженицына

 

«Это книга востребованная. И без знания того, что здесь изложено, у нас не будет полного представления о нашей стране, и мы с трудом сможем думать о будущем», — заявил в ходе встречи российский Премьер.

 

Стенограмма начала встречи:

 

В.В. Путин: Здравствуйте, Наталья Дмитриевна. Полтора года назад мы с Вами встречались, и тогда Вы предложили включить наиболее известное произведение Александра Исаевича Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» в школьную программу.

Н.Д. Солженицына: А мне казалось, это Вы предложили. Ну мы вместе...

В.В. Путин: Всё-таки идея была Вашей. Вначале, я помню, Вы ещё по телефону мне об этом сказали. И, как Вы знаете, я дал тогда поручение Министерству образования. Решение принято, оно состоялось. Я знаю, что Вы много сделали для того, чтобы была издана школьная версия, так скажем, адаптированная для школы версия «Архипелага ГУЛАГ». И вот сейчас в издательстве «Просвещение» она вышла - пять тыс. экземпляров.

Н.Д. Солженицына: Десять.

В.В. Путин: Уже десять? А мне сказали, что пять.

Н.Д. Солженицына: Первый тираж — десять, а когда пойдут заказы, то все библиотеки насытят — министерства образования регионов закажут для своих библиотек. Это будет сделано очень быстро.

В.В. Путин: Ну здорово. Это событие произошло как раз накануне Дня памяти жертв политических репрессий. Так что это — знаковое событие. Я хочу Вас поблагодарить и за саму идею (всё-таки изначально это была Ваша мысль), и за подготовку этой адаптированной школьной версии.

Н.Д. Солженицына: Да, Вы знаете, я вообще убеждена, что не только для школьников, но и для всех нас — это из таких домашних заданий, без которых мы не сдадим экзамена не то что там на модернизацию, даже на выживание, на самоспасение. Просто это нужно знать, чтобы не насшибать больше шишек, чтобы не падать в те пропасти, которые мы уже прошли.

И я надеюсь, что мне удалось сделать... Я сильно сократила, в четыре раза, — и мне кажется, что удалось оставить силу и свет, которые этой книге присущи, несмотря на то, что там много и тяжести. Я думаю, что наши школьники и взрослые, у которых нет времени на три тома, станут как-то мудрее и сильнее, когда это прочтут. Я действительно убеждена, что это стоит изучать. Ну в том объёме, в каком учителя решат.

В.В. Путин: Спасибо большое, я полностью с Вами согласен: это книга востребованная. И без знания того, что здесь изложено, у нас не будет полного представления о нашей стране и мы с трудом сможем думать о будущем.

Н.Д. Солженицына: Да, потому что, понимаете, вот эта попытка использовать политиками историю как политику, опрокинутую в прошлое, политику, опрокинутую в будущее, — это абсолютно неверно. По-моему, история — это даже не дорожная карта: это просто на дорожной карте обозначены опасности, которые мы уже прошли, с тем чтобы их уже не повторять.

В.В. Путин: Точно. Спасибо.

 

---

Мария Агранович

Один урок Александра Солженицына

Вышел однотомник «Архипелаг ГУЛАГ» для старшеклассников

 

До сих пор учащиеся старших классов знакомились с творчеством Солженицына по рассказу «Матренин двор» и повести «Один день Ивана Денисовича».

«Архипелаг ГУЛАГ» изучали только в профильных классах. Теперь он вошел в обязательный минимум произведений по русской литературе ХХ века.

Но, по мнению Натальи Солженицыной, изучение трех томов было бы непосильно для школьников. И она взялась подготовить сокращенный вариант «Архипелага ГУЛАГ». Год напряженной работы, включая обсуждение экспертов из учительского сообщества, — и книга увидела свет. Наталья Дмитриевна рассказала «РГ» о том, как готовился однотомник.

 

Кристалл судьбы

Российская газета: Наталья Дмитриевна, вы сократили текст романа почти в пять раз. О чем не прочитают старшеклассники в однотомнике «Архипелаг ГУЛАГ»?

Солженицына: Если быть точной, я сократила текст полного «Архипелага» в четыре с небольшим раза. Как мне кажется, удалось сохранить все магистральные линии. Конечно, пришлось пожертвовать большим числом деталей, например, в главе «История нашей канализации» — историей преобразований ЧК в ГПУ, в НКВД, в МГБ, частично — историей потоков. Пришлось пожертвовать целым рядом эпизодов, личных судеб. Но и остались, конечно, многие, я старалась выбирать истории, которые как магический кристалл, сквозь эти судьбы видно все. Мне кажется, удалось и не «засушить» роман, и сохранить все главные линии.

РГ: На какой главный вопрос получат ответ школьники, закрыв последнюю страницу «Архипелага»?

Солженицына: Очень трудно ответить. Главный вопрос и главный ответ для каждого человека свой. «Архипелаг ГУЛАГ» — не дидактический роман, там нет проповедей. Но мне кажется, что все после прочтения поймут одно: ужасно, когда о страшных несправедливостях и злодеяниях, которые творятся в твоей стране, мы узнаем и начинаем обсуждать их лишь спустя десятилетия. Этого нельзя терпеть. Надо реагировать сразу. Это требует мужества, смелости, честности, но нельзя проходить мимо зла, зажмурив глаза. Потому что зло, как мы видим из «Архипелага», не вечно, но никогда не уйдет само по себе.

РГ: Правда ли, что Александр Исаевич вместо сказок читал на ночь сыновьям главы «Архипелага»?

Солженицына: Нет, конечно! Это одна из тех расхожих легенд, которыми во множестве обрастала жизнь Александра Исаевича с тех пор, как был напечатан «Один день Ивана Денисовича». Конечно, ни он, ни я никогда не читали детям «Архипелаг», ни на ночь, ни днем. К счастью, наши дети каждый к своим пяти годам уже читали вовсю. А пока были малыши — мы им читали самые обычные сказки. А уж когда они подросли, каждый читал книги отца самостоятельно. Игнат, например, очень рано прочитал «Архипелаг» — в 11 лет, и с тех пор не раз перечитывал.

РГ: Много вопросов задавал, когда читал такой трудный роман?

Солженицына: Не сказала бы. Конечно, вопросы были, но мальчики многое уже знали просто из наших разговоров, рассказов. У нас по субботам обычно были неспешные семейные завтраки, за ними многое обсуждалось, и дети участвовали в разговорах взрослых. Так что «Архипелаг ГУЛАГ» они читали не на пустом месте.

 

Симфония в строчках

РГ: В работе над романом вы чувствовали себя больше автором или литературным редактором?

Солженицына: Уж конечно, не автором, и даже, пожалуй, не литературным редактором. Это была не редактура. Это было преображение текста. Работа одновременно счастливая и бесконечно горькая, потому что было жалко убирать каждую строчку. Представьте, что картину, написанную масляными красками, вам надо передать гораздо более скупыми средствами. Или сделать короче большую симфонию, где много тем и каждая детально разработана. Мне хотелось, чтобы ни одна тема не была потеряна, но была бы представлена лапидарнее. Я себя чувствовала подмастерьем композитора или художника, которому велено вместо масла рисовать картину углем.

РГ: Почему все-таки сокращенный вариант «Архипелага» появился в России гораздо позже, чем в той же Америке или Англии?

Солженицына: Двадцать пять лет назад Александр Исаевич с трудом согласился на сокращение «Архипелага» для американских студентов. Но тогда мы, может, немного высокомерно, полагали, что американцам-то, конечно, трудно осилить три тома, но уж в России, когда она освободится, и книгу напечатают, вопроса о сокращении не встанет. Прошло 20 лет, «ГУЛАГ» напечатали... Но жизнь так закрутилась, что не оставляет людям ни свободного пространства, ни времени... Оказалось, что и здесь не то что дети, но и многие взрослые не могут, увы, прочесть «Архипелаг» целиком. Просто жизнь не дает такой возможности.

РГ: Сокращенный вариант «Архипелага» для американских студентов был согласован с самим Александром Исаевичем. Почему вы не взяли его за основу?

Солженицына: Я, честно говоря, еще как на это надеялась. Но когда я села за работу, то на первой же главе споткнулась и убедилась: так дело не пойдет. Бэкграунд другой. Некоторые моменты были опущены в американской книге, как я понимаю, потому, что потребовали бы слишком длинных комментариев, а нашим детям это не нужно разъяснять, срабатывает какой-то генетический, что ли, опыт, коллективная память. И напротив, что-то, особо интересное иностранцам, можно было без большого вреда

 

Щ-282

РГ: Закончив работу, вы отдали текст в министерство образования и науки на экспертизу. Много было «пометок на полях»?

Солженицына: Я отдала сокращенный текст «Архипелага» на экспертизу не только в министерство, но и своим знакомым учителям, и друзьям, хорошо знающим полный текст. Замечаний было много, каждому читателю было особенно жалко чего-то, что исчезло, каждый уговаривал меня именно это вернуть. Я очень внимательно ко всему прислушивалась и где можно было — что-то восстанавливала, и тогда приходилось делать другие сокращения, чтобы не увеличивать общий объем. Основные замечания от школьных учителей были такие: «Вы рассчитываете на каких-то студентов истфака. Вы оставляете без объяснений — «кировский поток», а наши дети не знают даже, кто такой Киров». Пришлось сделать специальный словарик значимых имен, которого не было в полном «Архипелаге». Увеличила число подстрочных примечаний, чтобы облегчить понимание.

РГ: Наталья Дмитриевна, в однотомнике есть уникальный снимок — Александр Исаевич в телогрейке с лагерным номером «Щ-282» во время обыска на проходной. Откуда эта фотография, кто снимал? Расскажите историю снимка?

Солженицына: Это фотография сделана в первые дни ссылки, а не в самом лагере. Но номера подлинные, они сохранились у нас до сих пор, мы их бережем как зеницу ока. Это его подлинные номера, Александр Исаевич вывез их из лагеря, зашив в ватник. Так сделали и другие его спутники по этапу. Этап длился почти месяц, хотя и лагерь, и ссылка были в Казахстане. И уже приехав на место, в один из первых дней они нашили те же номера на лагерные телогрейки, так, как они ходили в лагере, и сфотографировали друг друга. Владелец фотоаппарата — Николай Иванович Зубов. Он и его жена, тоже ссыльные, очень подружились с Александром Исаевичем, хотя он был много моложе. Зубовы с любовью описаны Александром Исаевичем в «Архипелаге» и выведены под именем Кадминых в повести «Раковый корпус».

 

---

Беседовала Елена Дьякова

Наталия Солженицына: Придет тиран? А мы? Мы — как его встретим?

Эпохальное событие: «Архипелаг ГУЛАГ» вошел в школьную программу

 

В декабре 1973-го в Париже взорвалась первая публикация эпического художественного исследования Александра Солженицына. Современники писали: «Может быть, когда-нибудь мы будем считать появление «Архипелага» отметкой о начале распада коммунистической системы»… «Эта книга может стать главной книгой национального возрождения, если в Кремле сумеют ее прочесть».

Первое — сбылось. Как со вторым? Во всяком случае, в сентябре 2009 года «Архипелаг ГУЛАГ» внесен в федеральный образовательный стандарт школ России. В январе 2011 года он встанет в программы: в «Просвещении» вышел однотомник «Архипелаг ГУЛАГ. Сокращенное издание». Версия — именно для школ.

Инициатором введения «Архипелага» в школьную программу стал премьер-министр РФ Владимир Путин. Чем и внес лучший вклад в борьбу с фальсификацией отечественной истории.

Но встреча премьер-министра летом 2009-го с Н.Д. Солженицыной; его слова: «Мы должны изучать и пропагандировать творчество вашего мужа»; ответ Наталии Дмитриевны: «Лучше давайте изучать»; решение ввести «Архипелаг» в программы — описаны чуть не всей прессой. Как и первая реакция нации — скорбный вопль блогеров с задней парты Рунета: «Мало нам было «Войны и мира»?!»

Может, и мало. С 1905 года, когда в программы гимназий вошли Достоевский и Толстой, нами прожито такое времечко… Через «Войну и мир» его не объяснить.

О том, как «Архипелаг ГУЛАГ» объясняет ХХ век и зачем он нужен в школе ХХI, «Новая» говорит с составителем сокращенного издания — Наталией Дмитриевной Солженицыной.

 

— Наталия Дмитриевна, вы ведь давно начали работу над этой версией?

— Ее начинал сам Александр Исаевич. Друзья (особенно — те, у кого есть дети-подростки) повторяли: нужно сокращенное издание «Архипелага». На западных языках такая «студенческая версия» существует с 1980-х. «Но, — говорили нам,— нужна и русская».

Александр Исаевич с этим скрепя сердце согласился. Далеко не сразу. Но согласился. У меня хранится трехтомник, по которому он намечал сокращения.

Автор прошел половину первого тома. Резать этот текст ему было крайне трудно. В конце концов, он сказал мне: «Делай ты!» Но к сокращенной — не адаптированной, а именно сокращенной версии «Архипелага» — я вернулась в 2009 году.

— Объем этой версии — около 300 страниц против 1200 страниц полного текста?

— Или около 22 авторских листов — из 96 листов «Архипелага ГУЛАГ». Абсолютно посильно старшекласснику прочесть за два-три дня.

Это целостный текст: я не хотела делать «фрагменты», хрестоматию по «ГУЛАГу». Хотя это было бы просто: «Архипелаг» избывает отдельными судьбами и историями. Они пронзительны. Типичны для 1920-х, 1930-х, 1940-х. Очень внятны сознанию подростка.

Но тогда бы мы получили скорбные истории отдельных людей, которым не повезло: попали под колесо. Что ж, гибнут и на фронте… Но Александр Исаевич писал не об этом.

Тут суть не в случайности. Суть в системе.

Как-то утвердилось, что «Архипелаг ГУЛАГ» — книга о сталинских репрессиях. И о том, какой Сталин был тиран и палач. Но ведь «ГУЛАГ» — и о тех, кого репрессировали. Ведь в любом насилии две стороны: палач и жертва. А исход не предрешен: он зависит от обоих.

И за сводом судеб мучеников в «Архипелаге ГУЛАГ» все время встает вопрос: были ли какие-то альтернативы? В 1918-м, 1921-м, 1929-м, 1934-м?

— Через весь текст идет тема «невмешательства»: в 1928—1930-м судят «инженеров-вредителей» при одобрении рабочих — в 1930-х пойдет и волна рабочих. В 1921-м при молчании деревни берут бунтовщиков-антоновцев — в 1929-м польется мужицкий поток «с добрую Обь».

И далее: «Как потом в лагерях жгло: а что, если бы каждый оперативник, идя ночью арестовывать, не был бы уверен, вернется ли он живым… Если бы во времена массовых посадок, например в Ленинграде, когда сажали четверть города, люди бы не сидели по своим норкам, млея от ужаса… а поняли бы, что терять им нечего, и в своих передних бодро бы делали засады по несколько человек… Органы быстро бы недосчитались сотрудников… и несмотря на всю жажду Сталина — остановилась бы проклятая машина!

Если бы… если бы… Мы просто заслужили все дальнейшее».

Сквозная тема — и «противостояние единиц». Иногда и успешное. И вновь: «Граждански мужественное общество не дало бы повода писать… этой книги».

— Солженицын все время, снимая слой за слоем, ищет ответ: чем было наше общество? Как вели себя люди? Как вели себя те на воле, кто знал, что это происходит? Как вели себя те, кто и не знал? Разбирает модели поведения в те годы. Идет по всем кругам: с арестованным — с подследственным — с тем, кто проходит испытание камерой — этапом — пересылкой — лагерем. И в каждом кругу: исход все-таки зависит и от жертвы.

В ИТЛ 1930-х легко побеждала власть: люди выживали или не выживали поодиночке. А когда в 1940-х пришла каторга, надежда была полностью отнята, люди стали просто номерами — тут они и стали личностями. Соединили свои воли, свое достоинство, способность выживать, свое до конца угнетенное чувство справедливости.

Оно и отдало, как пружина. Четверть века спуска в ад понадобилось, чтоб выплавились лагерные восстания Экибастуза, Дубовки, Кенгира, Воркуты.

…Но невозможно осуждать людей, на которых внезапно обрушилось непредставимое насилие. Важная тема «Архипелага ГУЛАГ» — неготовность страны к такому: от рук своих братьев. Когда топят баржу с людьми, вы, только захлебываясь в холодной воде, узнаете, что это вообще возможно! Будь вы купчиха или боевой офицер.

— Да, если баржу топят в 1918-м. Но у читателей-2010 опыт ХХ века в подкорке. Или в рациональной памяти — у тех, кому не в лом изучать в школе «ГУЛАГ». По логике, неготовность страны к насилию — самая историческая тема этой книги. Но мы легко забываем. Спорим: надо ли помнить? Или боимся тени Сталина.

— Это и поражает. Наши сегодняшние ужасы — как бы это не вернулось, как бы это не вернулось… — они все сфокусированы только на том: вот придет новый Сталин!

…То ли придет, то ли не придет. А тот, который был, он уже 57 лет в гробу. А мы — носители того же языка, живущие на той же территории, — мы, слава богу, еще живы.

И нам следует думать о себе как об участниках этого гипотетического процесса, а не о жертвах. Вот ежели он придет — мы как его встретим? К чему мы готовы? Какой урок вынесли? Снова безропотно поедем в ИТЛ, и каждый будет думать только о себе?

Если это так — на что мы жалуемся?

Нам следует думать не о гипотетическом приходе тирана, а о себе. Готовить себя. Становиться людьми, которых уже нельзя застать врасплох.

Вот послание, которое Александр Исаевич хотел донести.

Не от себя только, а от всей этой преисподней.

— В «Архипелаге», сорок лет назад, фронтовой артиллерист, прошедший ГУЛАГ, Солженицын первым заговорил о немецком опыте денацификации — и о Стране Советов.

«В Западной Германии к 1966 году осуждено восемьдесят шесть тысяч преступных нацистов.

…Загадка, которую не нам, современникам, разгадать: для чего Германии дано наказать своих злодеев, а России — не дано? Что ж за гибельный будет путь у нас, если не дано нам очиститься от этой скверны, гниющей в нашем теле?

…Молча о пороке — …мы сеем его, и он еще тысячекратно взойдет в будущем. Не наказывая, даже не порицая злодеев… мы тем самым из-под новых поколений вырываем всякие основы справедливости. …Молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но всегда приносит благополучие.

И неуютно же, и страшно будет в такой стране жить!»

В 2010-м кажется — речь не о ветеранах МГБ, а уж хотя бы о ДТП на Ленинском. Обо всей хронике таких наездов: она прирастает еженедельно.

О судьбе пленных 1941-го сказано еще жестче: «Родина, изменившая своим солдатам, — разве это Родина?». Но и это живо: матерям солдат, погибших в Чечне в 1995-м, суды 2010-го отказывают в 1000-рублевой надбавке к пенсиям.

А вот еще: как истребляли «горизонтальную солидарность» в России.

И этот социальный диагноз Солженицына до сих пор в силе. И строки о том, как срослись русский язык и «зэчий язык», как опыт ГУЛАГа пропитывает всю Россию.

— Помимо всего прочего, для чего нужен «Архипелаг ГУЛАГ» в школе? Не для того, чтоб начали читать и обсуждать — спустя несколько десятилетий! — те несправедливости, то зло, которые уже были на нашей земле. А для того, чтоб мы учились реагировать на происходящее сразу. А еще лучше — предупреждать поворот событий. Нельзя уступать Историю политикам, чтобы они играли в нее, «опрокидывая» в прошлое, в будущее. И нельзя делать из нее «дорожную карту» пройденного или предстоящего пути. История — лишь пятна на этой карте, отмечающие места опасностей: провалов, воронок, судьбоносных развилок. И неразумно пренебрегать такой «пятнистой» картой.

Но наше общество не самокритично и до сих пор. Мы смотрим только на то, в какие обстоятельства нас кто-то поставил. Как с нами поступают. А мы как поступаем? Мы хоть какие-то уроки извлекаем из недавнего прошлого?

— Еще одна тема книги, проведенная со скрупулезностью математика, — выбитость народа и «отрицательная селекция». Иосиф Бродский сравнил «Архипелаг» с «Илиадой», оговорив: «Общим знаменателем является тема разрушения: в одном случае — города, в другом — нации». Не раздавит это знание школьника?

— Я думаю, нет. Во-первых, просто эмпирически. При мне, в 1974-м, в разгар травли, эту книгу читали друзья у нас дома: выносить ее было самоубийственно. Читали и днем, и ночью. И я навсегда запомнила, как читатель лет сорока, инженер, умница, отдал мне «ГУЛАГ» со словами: «Как странно: книга избывает кровью, потом, слезами, ужасом. А я закрыл ее с чувством силы и света». Многие говорили похожие слова.

Мне кажется, «Архипелаг ГУЛАГ» дает ощущение, что из последней преисподней можно подняться. И что значит — подняться? Не наверняка, что я выживу, вернусь и еще защищу кандидатскую диссертацию. Это значит, что я как частица этого народа — имею будущее. Пусть даже не в своих детях… в чьих-то чужих.

Но «Архипелаг» ставит и жесткий заслон сегодняшним рассуждениям — мы достигли того-сего, стали мировой державой, Сталин — успешный менеджер!

Ведь в этих разговорах поразительным образом, безграмотным образом обсуждается только, чего и за какие сроки он достиг. Но любого менеджера на первом курсе управленческого факультета учат рассматривать еще один фактор — цену проекта.

В случае Сталина потери не считались. И силы народа были подорваны во всем этом.

Перед Первой мировой войной на территории России народу проживало больше, чем в США. Сегодня нам близко нельзя сравниться. У нас просто не хватает людей.

В XX веке все наши народы надорвались. И что взамен?

..Издательство «Просвещение» нашло для «школьного издания» «Архипелага» замечательного художника Юрия Христича. По годам он не так далек от будущих читателей-старшеклассников. Ездит на велосипеде, за спиной в рюкзаке — рукописи.

Юрий Христич и предложил образ обложки: вот этот кадр Александра Родченко. 1933 год. Беломорканал. Я вздрогнула, когда увидела фото! Эта полураздетая толпа в снежной мгле, лаги или ломы, которые они несут — как пики какого-нибудь Смутного времени. Плотная спина чекиста на берегу над ними. Он один — но толпа людей покорна.

В метели они втягиваются в русло, как в Дантов круг. Вручную прогрызают канал, который практически не будет использоваться. Как и многие «великие стройки».

…И вообразите, в этой слипшейся массе у каждого есть судьба. Что в нем погибло, что он не смог дать своей стране, пока ковырял ломом мерзлую породу?! Уж не говоря о его нерожденных детях.

— Знаю, что вы «проверяли» рукопись, и экспертами были учителя.

— И друзья, и учителя, уже преподающие «Архипелаг ГУЛАГ» в своих гимназиях. Учителя сказали: в тексте (который я считала готовым) много неясного для подростка. Составили список из 150 позиций, которые нужно объяснить. Что такое «шахтинское дело»? Кто такая Вера Засулич? И Трепов, и Шешковский, и Ягода, и Киров, и Зоя Космодемьянская… Я сделала словарик имен и добавила немало подстрочных примечаний.

— Забыты и Вера, и Зоя, и Киров, и Трепов? Целая Россия во мгле.

— Ну что ж делать?! Только и делать, что пояснять.

 

P.S. «Первый завод» тиража — 10 000 — частью поступит в книжные магазины. Частью — по заказам региональных минобразов — в школьные библиотеки. Начиная с 1973 года, с первого парижского издания, все гонорары за «Архипелаг ГУЛАГ» уходят на счета Солженицынского фонда и используются для поддержки выживших в лагерях и семей политзаключенных. Издательский гонорар за «школьную версию» уйдет туда же.

Сегодня Солженицынский фонд поддерживает 2,5 тысячи бывших зэков.

Историки знают: в Новое время именно единая школа формирует единство нации. Единство ее ценностей и менталитета, ее представления о самой себе.

«Архипелаг ГУЛАГ» в федеральном стандарте образования (не лицейском, не гимназическом — общем!) эти представления осложнит? Возможно. Но — правдой.

Все будет — и «шпоры» по Соловкам, и невыученное Кенгирское восстание. Но «Архипелаг» сам выберет тех, кому понравится. Передаст им ген упорства. Трезвости. Самостоянья перед бурей. Ярости благородной — и ясного анализа. Победы одного человека над системой «одной шестой».

А главное: в школьной версии и в школьной программе — эта книга может искать «своих» среди всех 17-летних жителей России.

…Большое дело. Словно ледокол на воду спустили.

 

---

Марина Лемуткина

«Гулаг» для юношества

В школьную программу стали включать адаптированную литературу

 

Парадоксально, но факт: главным лоббистом включения солженицынского «ГУЛАГа» в школьную программу стал Владимир Путин. В середине 2009 года он встретился с вдовой советского диссидента №1 Натальей Солженицыной и принял ее предложение создать сокращенную версию произведения, «чтобы облегчить чтение для молодых людей». По итогам свидания в сентябре того же года глава Минобрнауки Андрей Фурсенко подписал приказ о включении «Архипелага ГУЛАГ» в программу по литературе, а учебный план определил время для его изучения — февраль. И вот работа закончена: трехтомный роман ужат более чем вчетверо и сократился до 500-страничного однотомника. «Пришлось пожертвовать большим числом деталей» и «целым рядом эпизодов, личных судеб», — признала Солженицына. А это привносит в, казалось бы, бесспорно благое дело элемент неоднозначности.

Первым напрашивается вопрос об адресности идеи, считает замдекана филфака МГУ им. Ломоносова Елена Зубарева. «Адаптация» классических произведений, — напомнила она «МК», — дело не новое. Например, несколько лет назад журналистка Катя Метелица выпустила роскошно изданные комиксы «Анна Каренина», где героиня была представлена феминисткой и наркоманкой, общавшейся с Вронским по мобильному телефону. Понятно, что адаптированный «ГУЛАГ» — совсем другое дело. Но с «Карениной» хотя бы все ясно — это был сугубо коммерческий проект. А зачем было сокращать «Архипелаг»? Я понимаю: Наталья Солженицына хотела, чтобы дети знали содержание произведения и лучше понимали ту эпоху. Проходи они его по истории, дополнительные материалы в сокращенном виде были бы вполне уместны как источник для изучения эпохи. Но обрезать тексты для уроков литературы — нонсенс. Особенно если создание сокращенных, выхолощенных, адаптированных версий художественных произведений пытаются объяснить тем, что иначе дети якобы «не тянут». На самом деле причина не в детях — у них-то в головах полный порядок. Дело в учителях — многим сложно переварить неадаптированный «ГУЛАГ». А в хороших школах книгу можно читать и в полном виде».

 

Справка «МК»:

Глава РСР, ректор МГУ им. Ломоносова Виктор Садовничий: «Адаптация для школьников «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына приемлема, поскольку люди должны знать о том времени. Но это не должно стать постоянной практикой. Перекладывать, упрощать «Войну и мир» или, скажем, «Евгения Онегина» ни в коем случае нельзя!»

Директор Федерального института развития образования Александр Асмолов: «Любая кастрация — болезненный процесс. Когда кто-то пытается выпустить кастрированную «Войну и мир», я переживаю за Толстого. Когда пытаются выпустить кастрированный «Архипелаг ГУЛАГ», мне, как историку и психологу, это больно».

 

Вопрос, по какому предмету лучше проходить «Архипелаг», и в самом деле до конца неясен. Формально он включен в программу по литературе. Однако произведение, по мнению директора Института всеобщей истории РАН, академика Александра Чубарьяна, «скорее является не классическим художественным произведением, а исторической хроникой, впервые открывшей для массового читателя правду о ГУЛАГе». «Никто же не пытается адаптировать «Матренин двор» — это привело бы к серьезным художественным потерям, разрушению образов, уничтожению поэтики, — подчеркнул он «МК». — А адаптация хроники как учебного, факультативного, дополнительного материала — вещь неплохая. И чем больше будет такого материала, тем лучше. Нашей школе давно пора уйти от жесткого правила, что учить надо только по учебникам. Во всем мире обучение давно идет другим путем — через образ, представление. А для этого и нужны хрестоматии и книги для чтения. Тем более что нынешние дети предпочитают Интернет книге, а информацию — художественной ценности произведений. К этому можно по-разному относиться, но не надо забывать: таковы реалии нашей жизни!»

Выходит, «ГУЛАГ» логичнее проходить по обществознанию и по истории. Кроме того, его пребывание в программе по литературе чревато соблазном адаптировать и другие художественные произведения. К примеру, «Войну и мир» Толстого, с которым, кстати, так любят сравнивать Солженицына. А что: объем произведений сопоставим, сложность для детского восприятия тоже — чего стоит одна финальная философическая глава у Толстого. Так что ножницы в руки, и вперед: оставить в адапташке «Войны и мира» пляску графинюшки, Андрея Болконского под высоким небом, Платона Каратаева, еще несколько ключевых эпизодов, а остальное отрезать…

К счастью, такого развития событий можно не опасаться, заверил «МК» председатель предметной комиссии по литературе Сергей Зинин: «Не вся литература нуждается в адаптации. «Архипелаг ГУЛАГ» — произведение большое и трудное для школьников. А обойти его нельзя. В школе мы изучаем произведения Солженицына малых форм: «Крохотки», «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича». Но с «Архипелагом» знакомиться, безусловно, надо, чтобы школьники могли судить по отдельным фрагментам о целом, а потом прочитать произведение целиком. Так что в данном случае создание адаптированной версии было оправданным. Да и адаптация была сделана профессионально и аккуратно. (Обычно в этом случае делается выборка эпизодов, а затем их связывают специально написанными смысловыми связками.)».

Однако «ГУЛАГ» — не общее правило, а исключение, подчеркнул он, а потому «никто не покушается на других авторов. Дальнейших шагов по адаптации вширь не предполагается, да и не думаю, что это возможно. Наша школьная программа незыблема, а перечень произведений, изучаемых в ее рамках, утвержден десятилетия, если не столетие назад, и, что называется, сам себя составил: ни специалисты, ни неспециалисты попросту не отважатся на них замахнуться». Проходить же «Архипелаг ГУЛАГ», по словам Зинина, надо и по истории с обществознанием, и по литературе. Причем это, по его мнению, отличный объект для интеграции дисциплин и создания межпредметных связей: «Не дело, чтобы учитель, ведя свой предмет, не знал, что преподают за стенкой его класса».

 

---

 

Наталья Солженицына:
если бы не Путин, «Архипелагу» не бывать бы в школьной программе

 

На радиостанции «Эхо Москвы» состоялось обсуждение включения в школьную программу по литературе книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В нем участвовали вдова писателя, Наталья Дмитриевна Солженицына, и преподаватель литературы Московской государственной Пятьдесят седьмой школы Сергей Владимирович Волков.

Н.Д. Солженицына, в частности, сказала:

«История оперирует фактами и цифрами, а литература - ещё и силой искусства. Когда нас выслали в 1974-м году, то мы с невероятным удивлением обнаружили, что на западе до «Архипелага ГУЛАГа» было издано примерно сорок книг от свидетелей ГУЛАГа. Мы знали только два названия из этих сорока, остальных мы даже не слышали. Эти книги были напечатаны, но не произвели никакого впечатления. И не потому, что им не верили, а потому что в них не было прожигающей силы: это были свидетельства, но это не было искусством.

Когда говорят, что «Архипелаг» - произведение сложное и тяжёлое, в основном имеется в виду: «Давайте упасём наших детей от страшного, от боли, чтобы они не знали, что одни люди убивают других». Но они каждый день по телевизору это видят, они каждый день видят бессмысленную жестокость, которая вообще ничем не оправдана, и от которой вообще непонятно как спастись.

Не знать, не думать о том, что это было в нашей стране, не задаваться вопросом, почему это вообще могло быть, и могли люди ли что-то этому противопоставить, - значит обрекать себя на повторение всего этого.

Мы пришли к нынешнему моменту с разорванным сознанием, с разорванным опытом. Единая нация существует, когда у неё есть единые представления о чём-то. Но это идеал, которого мы лишились когда-то уже давно, и к которому надо стремиться. Из этого не следует что надо приказным порядком изучать только «Архипелаг» или только учебник, где Сталин эффективный менеджер. Слава Богу, что к тому учебнику ещё теперь есть «Архипелаг». Если нам вообще суждено как нации выжить, то постепенно мы выработаем единую систему представлений, что хорошо и что плохо. А сегодня она разорвана, это одно из тяжелейших последствий 75-ти - 80-ти лет владычества совершенно дикого античеловеческого режима.

Приходится уповать на то, что постепенно мы выкарабкаемся с помощью некоторых книг, с помощью улучшения передач, радио и телевизионных, - одновременно будут карабкаться и учителя, и ученики. Нам либо всем вместе учиться и вылезать, или ставить какие-то препоны.

(Для подготовки «школьного» варианта книги) я пошла по пути не составления фрагментов, на которое меня толкало и министерство просвещения, и многие друзья: просто составить много эпизодов, личных судеб, читаться будет легче. Но сколько бы я ни привела таких примеров историй и судеб, это будет просто набор людей, которым не повезло, вот этим не повезло, потом ещё на сто умножить, которым не повезло, на тысячу. Автор хотел показать, что это была система, и от этого я не смела отказаться, поэтому я сократила все главы, но оставила их все, оставила всю линию, всю архитектуру исходного «Архипелага». Всё то путешествие, в которое нас приглашает автор, сохранилась. Мы просто идём с арестованным по всем его путям: следствие, потом суд, потом этап.

Власовскую армию я не включала сюда совсем. Дело в том, что в изначальном «Архипелаге» было очень мало о Власове: то, что Александр Исаевич мог знать от своих подельников, вернее от тех, с кем он сидел в камере, это были сведения очень лапидарные. На западе мы получили дополнительные сведения, в том числе о Власовской армии. Люди, которые выжили, они присылали свои свидетельства, кое-что было опубликовано, и он (А.И.Солженицын) сильно увеличил этот раздел во втором издании. Я решила это полностью элиминировать, потому что наше общество не готово сегодня это обсуждать. Пусть ещё пройдут десятилетия, когда люди будут обсуждать это.

Солженицыну приписывают, что он в «Архипелаге ГУЛАГе» говорит, что там якобы погибло 60 миллионов человек. - Ничего подобного. О 60-ти миллионах он говорит со ссылкой на профессора Курганова, профессора статистики. Он говорит, что это потери не только от лагерей, это не только умершие в лагерях, это коллективизация, это высылка народов, это не рождённые люди, это дефицит от пониженной рождаемости. А цифры (о погибших в ГУЛАГе), которые привёл Солженицын, даже меньше, чем те цифры, которые привёл семитомник государственного архива, который был издан в 2005-м - 2007-м годах. Там сказано, что с 1932-го по 1957-й год 20 миллионов людей у нас сидели в лагерях, колониях и тюрьмах. Плюс 6 миллионов «кулаков» и спецпереселенцев. Если бы не Владимир Владимирович Путин, то эта книга до школы не дошла бы никогда. Это было решение его лично, насколько я его знаю, - он сам так решил, и я думаю, что это решение очень важное. И когда будут взвешиваться на исторических весах деяния наших политических деятелей, это будет весить немало».

 

---

 

По школьным островам «Архипелага»

Свободная книга приходит в школу несвободы

 

В «Российской газете»прошла презентация сокращенного издания романа «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, выпущенного издательством «Просвещение» (первый завоз - 10 тысяч экземпляров).

Как уже писала «РГ», в конце августа прошлого года «Архипелаг» был включен в обязательный минимум школьной программы по литературе для старшеклассников.

— Без знания того, что здесь изложено, у нас не будет полного представления о нашей стране, и мы с трудом сможем думать о будущем, - сказал премьер-министр РФ Владимир Путин на встрече с Натальей Солженицыной, которая и подготовила школьный «Архипелаг», сократив оригинал-трехтомник до однотомника.

На следующий день после беседы с премьером Наталья Дмитриевна пришла в «Российскую газету» вместе с теми, кто был рядом с ней во время этой сложнейшей работы.

Как нужно преподавать Солженицына в школе? Зачем это надо? Нужно ли специально готовить учителей?.. Вопросов, очень острых, берущих «за живое», оказалось настолько много, что представление школьного «Архипелага» вылилось в настоящий совет экспертов. Его участниками стали: Наталья Солженицына, глава Роспечати Михаил Сеславинский, Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, снявшиеся в фильме «В круге первом» актеры Андрей Смирнов и Евгений Миронов, учитель русского языка и литературы московской школы N 57 Сергей Волков, литературовед и друг семьи Солженицыных Елена Чуковская, писатель Людмила Сараскина, директор Центра образования «Царицыно» Ефим Рачевский, глава департамента общего образования минобрнауки Елена Низиенко, проректор РГГУ Дмитрий Бак.

 

История сокращений

Н. Солженицына: «Архипелаг ГУЛАГ» на­чал свое шествие по миру в 1974 году. Книга переведена более чем на 40 языков. Первые 16 лет после ее появления она не могла быть напечатана в Советском Союзе и странах «восточной демократии», но в свободных странах, на Западе и в Азии, печаталась и продолжает печататься. В России публиковать «Архипелаг» начали с 1990 года.

Книга живет. И сама по себе не нуждается ни в каком сокращении. Но тем не менее сокращать пришлось. Двадцать пять лет назад вышел американский сокращенный вариант, затем английский, вослед на многих европейских языках. А теперь издан и на русском. Александр Исаевич считал, что, когда Россия освободится и книга будет полностью напечатана в России, наши ребята, не в пример американским, которым многое в «Архипелаге» трудно понять, конечно, жадно «проглотят» книгу целиком. Оказалось, ничего подобного. В жизни появилось столько развлекательного, а у школьников такие объемные программы... Стало ясно, что и для наших ребят нужно сократить «Архипелаг». Александр Исаевич поручил эту работу мне, хотя даже начинал ее сам. Но для него это было слишком тяжело, как отцу своего ребенка «резать».

Российская газета: Но дело ведь не только в объеме. Современные дети просто не знают многих реалий, описанных в «Архипелаге».

Солженицына: Да. Когда я готовила книгу, один из экспертов сказал: «Вы вот пишете: «кировский поток», а наши школьники даже не знают, кто такой Киров». И я подумала: 1934-й год, четверть Ленинграда посадили, выслали, «вычистили» с работы; а дальше - целые народы выселяли в 24 часа, вывозили в теплушках за тысячи километров... И дети ничего этого не знают. Кирова не знают, Ягоду, Ежова, Берию, даже кто такая Зоя Космодемьянская... Но это значит, что если в школе они не узнают то, о чем написано в «Архипелаге ГУЛАГ», совсем недавнюю историю нашей страны, то, боюсь, и никогда не узнают. Поэтому и нужны школьные издания.

Признаюсь, это была раздирающе трудная работа. Но она сделана. Особенно хочу отметить художника Юрия Христича, с которым мы тесно работали над этой книгой. Удивительную фотографию Родченко, которой оформлена обложка книги, нашел именно он. Мы с ним в четыре руки каждую страницу «вынянчили».

Михаил Сеславинский: Наталья Дмитриевна как-то сказала мне замечательную фразу: «Александр Исаевич любит общаться с теми, кто читал его произведения и кто может о них говорить». Этот труд по сокращению «Архипелага» будет, я надеюсь, иметь в первую очередь то следствие, что таких людей станет как можно больше. Я специально принес с собой «домашний» трехтомник «ГУЛАГа». Думаю, в любой интеллигентной семье эти томики и новый однотомник должны стоять на одной полке. Конечно, подросткам, у которых в XXI веке формируется более клиповое сознание, надо предлагать любые варианты, которые привлекали бы их внимание к большой литературе.

 

Три тома на ночь

Евгений Миронов: Знаете, вот Федор Михайлович Достоевский иногда открывал Библию наугад утром и читал что попадется. Я сейчас открыл наугад однотомник «Архипелаг ГУЛАГ». И вот что мне выпало: «Мы все забываем, мы помним не быль, не историю, а только тот штампованный пунктир, который и хотели в нашей памяти пробить непрестанным долблением. Я не знаю, свойство ли это всего человечества, но нашего народа - да, обидное свойство. Может быть, оно и от доброты, а обидное. Оно отдает нас добычею лжецам». Что тут еще можно сказать?..

В одном из телесюжетов о том, что издан школьный «Архипелаг», девочка-школьница отвечала на вопрос корреспондента: «Да, читала. Поняла про что, но смысл не поняла». А смысл ведь такой простой - знать правду. Для чего? Чтобы не только знать свою историю, не только для того, чтобы это никогда не повторилось, но и для того, чтобы понять, кто ты вообще такой.

Сегодняшняя молодежь должна понять, что были люди потрясающих судеб, с таким достоинством прошедшие страшный путь. Уверен, те, кого после прочтения сокращенного варианта, как говорится, «зацепит», обязательно прочитают все три тома.

Владимир Лукин: Вопрос, который нас всех подспудно больше всего волнует, - удастся ли вообще этот проект? Книга издана. А что дальше? Как эта книга соединится - напрямую ли, или с помощью учителей - с теми людьми, которые будут составлять Россию следующих времен? Помните Некрасова? Он мечтал о том времени, «когда мужик не Блюхера и не милорда глупого - Белинского и Гоголя с базара понесет...». Пока, увы, эти времена так и не настали. Они иногда как бы приближались, или нам казалось, что мы стали самой читающей страной. Но сейчас мы далеко от Белинского и Гоголя.

РГ: Владимир Петрович, это правда, что вы собираетесь провести урок по «Архипелагу» в школе?

Лукин: Я окончил педагогический и вполне имею на это право. Давайте все присутствующие проведем по уроку, расскажем то, что мы знаем и чувствуем, какой мы сами прошли путь к «Архипелагу».

Сергей Волков: Предлагаю провести такой урок в моей школе.

Лукин: По рукам.

Елена Чуковская: Я вспоминаю, как 42 года тому назад, в 68-м году, в деревянном неотапливаемом домике Александр Исаевич заканчивал «Архипелаг». Судьба этой книги хорошо известна, в декабре 1973 года она вышла в Париже, а в феврале 1974-го Солженицына выслали из страны. А через 15 лет, в 1989 году, «Архипелаг» появился отдельными главами в журнале «Новый мир». Тогда подписка журнала дошла до 2,5 миллиона экземпляров.

Эта книга показывает и объясняет многое в сегодняшнем дне. Она показывает, откуда у нас сегодня существует жестокость, несправедливые суды, равнодушие. Все это тесно связано с прошлым страны, описанным в «Архипелаге». Поэтому эта книга очень важна для сегодняшних поколений. Вообще правдиво рассказанная история родной страны - лучший способ воспитания подрастающих поколений. То, что эта книга придет в школу, очень важно. Ее будут читать не только учителя и ученики, но и родители. То есть это будет следующим этапом осмысления. Это замечательное художественное произведение, а известно, что воздействие искусства гораздо сильнее, чем какие бы то ни было логические построения и лозунги. «Архипелаг» — это и история, и моральные проблемы, и связь с сегодняшним днем.

Андрей Смирнов: Честно говоря, в самых радужных снах мне не могло прийти в голову, что я доживу до дня, когда «Архипелаг ГУЛАГ» будут изучать в школе. Чувства противоречивые. Когда в 1973 году у нас появился фотопринт издания, у людей бывала одна ночь, чтобы прочитать все три тома. Мы их «проглатывали». А наутро шли на работу больными и пьяными от того, что узнали. Тогда казалось, что если эта книга придет в Россию когда-нибудь, то Россия изменится едва ли не в один день. Теперь мы знаем, что, хотя, в сущности, эта книга была первой брешью в страшном режиме, нельзя сказать, чтобы она хотя бы покачнула сознание наших соотечественников. Но и через 20 лет падения коммунистического режима это единственный достоверный источник по истории нашей страны. Я повторяю, единственный. Поскольку у меня четверо детей, я знаком с поколениями учебников истории, по которым учатся дети. Печальная мысль: где те учителя, которые будут все это преподавать? Где взять тех учителей, которые способны донести жар книги, написанной кровью и сердцем, до наших детей?

 

Школьные парадоксы

Волков: У меня двойственное чувство. С одной стороны, прекрасная книга, здорово сделана, ее приятно взять в руки. И я уже даже вижу, с каким интересом ее будут рассматривать мои школьники. Но надо понимать: эта замечательная книга приводит нас в неизведанную реальность. Мы радуемся, что «Архипелаг» попадает в школьную программу. Но это может быть и приговор книге.

Да, действительно, во многих школах, особенно деревенских, по зову сердца изучают Солженицына. Никто им не назначал, они сами это делают. Станет ли легче этим людям с появлением однотомника «Архипелага»? Безусловно. Станет ли легче с решением министерства ввести эту книгу в обязательный список школьной литературы? Конечно. Но парадокс в том, что те, кто ее не изучал, и не будут этого делать. А если и будут, то лучше бы этого не делали. Революции не произойдет. Школа находится сейчас в колоссальном состоянии несвободы. По сути, книга о свободе пришла в абсолютно несвободную систему. Учителей в августе заставляют написать планы всех уроков на год вперед! А потом приезжает проверяющий, кладет этот план, школьный журнал и тетрадку ученика. Под одним числом везде должна совпасть одна и та же запись по теме. А если у меня урок не получился? Я на завтра должен следующий давать или с этим что-то делать? По плану - давать следующий, а по разуму?

Я много езжу по стране, встречаюсь с учителями, им рассказываю, как надо быть свободным, как надо вести урок, минимально опираясь на конспект, потому что это живая жизнь. А меня спрашивают: вы не можете назвать документ, где нам разрешено быть свободными? У меня в голове проносится: Библия, стихи Пушкина, Декларация независимости... А там уже и ручка наготове - записывать.

РГ: Хотели бы уточнить: одиннадцатиклассники начнут изучать «Архипелаг» уже в феврале 2011 года?

Волков: Да, по школьной программе изучение «Архипелага» попадает в 11-й класс в феврале. Но я вам честно скажу: в феврале в 11-м классе литературу не изучают. Потому что все готовятся к ЕГЭ. Учителя, конечно, запишут, что урок они дали, но в реальности будут заниматься подготовкой к ЕГЭ по русскому языку. Ставить изучение «Архипелага» надо максимум в декабре.

Кстати, Федеральный институт педагогических измерений объявил конкурс на новые контрольно-измерительные материалы по литературе. Вы знаете, что там предлагается? Вернуться к тестам с выборами ответов. Подо что бросилась Анна Каренина? Четыре варианта: поезд, телега, и т.д. Несколько лет назад колоссальными усилиями удалось избавиться от тестовой части ЕГЭ по литературе. Потому что ничем, кроме сочинений, невозможно проверить литературное мышление. И теперь все заново? С ужасом думаю о том, что «ГУЛАГ» станет материалом для таких тестов. Александр Исаевич сошел бы с ума.

Елена Низиенко: Поясню. Изменения в приказ о федеральном компоненте государственного стандарта появились в октябре прошлого года. Это означает, что учителя получили право и даже стали обязаны с октября 2009 года изучать в 11-х классах «Архипелаг ГУЛАГ». Степень свободы сейчас такая у школ, что они могут самостоятельно планировать: когда, в каком месяце изучать произведение. Никаких указаний из федерального центра на этот счет нет. Нам всем хотелось бы, чтобы учителя не спрашивали: а каким документом мне это разрешено? А чтобы они себе сначала задали вопрос: «А какой документ мне запрещает это делать?»

РГ: Сергей Владимирович, мы знаем, что еще до выхода книги вы дали своим школьникам почитать предисловие к ней. Какая была реакция?

Волков: Мне посчастливилось поработать над однотомником вместе с Натальей Дмитриевной. Поэтому я действительно, не дожидаясь презентации, дал предисловие ребятам в 11-м классе. Один мальчик, математик, вечно такой зажатый, прочитал и написал: «Человек, попавший в цепкие объятия колючей проволоки зоны, пойманный в обзор патрульных фонарей, с зубами овчарок у горла, все равно сохраняет в своей душе маленький плацдарм добра. Человек - единственный неприступный островок воли посреди архипелага со страшным именем ГУЛАГ». Вот если этому мальчику, который до этого с трудом мог предъявить себя миру, удалось сказать такое, прочитав лишь предисловие, то это большое благо.

 

Доживем до понедельника

Ефим Рачевский: Мы получили то, о чем мечтает любой директор школы, когда отчитывается о реализации межпредметных связей. У нас никак не склеиваются вместе история и литература. А «Архипелаг» - действенный образец того, как и литература, и история, и публицистика слились в одном мощном, причем художественном посыле. Да, от учителя будет зависеть многое. Может быть, эта книга и будет самым действенным шагом на пути трактовок монстров отечественной истории как эффективных менеджеров.

Вы знаете, такие попытки были даже в учебниках. Мы не должны забывать, что школа - это гуманитарная система. И она очень медленно реагирует. Если такой мощный посыл, как эта книга, задан в понедельник, совсем не обязательно, что изменения произойдут в пятницу. Может быть, в школу должно прийти учителями поколение сегодняшних учеников, и только тогда что-то изменится. Но, думаю, и сегодня дело пойдет. Хотя бы по той причине, что нам очень нужны глотки свободы.

Людмила Сараскина: Волнуюсь и беспокоюсь за судьбу «Архипелага ГУЛАГ» и в школе, и в обществе. «Архипелаг» в то время, когда он был написан, и в то время, когда мы его читали, был «ворованным воздухом». Помните, Мандельштам говорил, что настоящая литература - это «ворованный воздух». Александр Исаевич смог этот воздух добыть, и мы смогли этим воздухом надышаться. Сегодня эта книга не «сворована», а законно подарена школьникам и учителям. Задача школы и всех нас, чтобы «Архипелаг ГУЛАГ» остался воздухом.

На какую почву попадает эта книга? В стихотворении «Пятое марта», которое Солженицын написал в 1953 году в день смерти Сталина, о нем сказано: «Единственный, кого я ненавижу». Сегодня, по данным социологических опросов, большинство российской молодежи считает, что Сталин сделал больше хорошего, чем плохого. Я читала докторскую монографию, где написано, что система государственного управления лагерей была вынужденным, но правильным и эффективным способом индустриализации страны. Что без рабского труда миллионов заключенных (не только рабочих, но и ученых, и людей искусства) индустриализация бы не состоялась. Вот такая нынче почва.

Представьте, что «Архипелаг» попадет в руки учителя (или родителя), который разделяет мнение автора монографии, что лагеря - это нормальный и приемлемый способ поднять страну из пепла, после войны в том числе. Как быть этим учителям, этим родителям?

На самом деле, вдвигая «Архипелаг ГУЛАГ» и вообще всего Солженицына в мир школы, мы ждем от учителя гораздо большего, чем просто умелое, грамотное изучение текста — композиции, сюжета, пейзажа, образов. Мы ждем гражданского отношения к истории, мы влияем на политическую позицию учителя, на его нравственный выбор. Мы вторгаемся в мировоззренческое состояние нашего общества.

Совершенно согласна с тем, что свободная книга попадает в ситуацию духовной несвободы, умственного разброда. Но я уверена, что власть насилия рухнула, потому что не догадалась совсем запретить Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого. Пока «микроб свободы» в виде русской классической литературы остается в нашем сознании, в нашем сердце, нас нельзя изменить бесповоротно. Школьный «Архипелаг» добавит нам сегодняшним тот градус свободы, тот объем воздуха, на котором мы выстояли и выжили.

Солженицына: Тому человеку, который защитил докторскую насчет того, что архипелаг ГУЛАГ был необходим для индустриализации страны, я бы сказала следующее: Сталин, конечно, был исключительно успешным менеджером — с точки зрения той задачи, которую он себе поставил. Но на первом курсе любого управленческого факультета поставят двойку студенту, который, рассматривая успешность проекта, не будет учитывать его цену. Все дело в цене проекта. Подорвался народ. Не только, конечно, на ГУЛАГе, но и на войнах. А как велась Вторая мировая война? Когда человек поет, что победа нам была нужна «одна на всех, мы за ценой не постоим», это значит, что он готов отдать жизнь за Родину. И это замечательно и достойно восхищения. Но когда полководец говорит: «Мы за ценой не постоим», то он преступник.

 

Сумма и сума

Дмитрий Бак: Я уверен: «Архипелаг ГУЛАГ» прорвется сквозь все стены. И каждый, кто входит в классы, видит детей ежедневно, в этом уверен. Лев Толстой и Александр Пушкин тоже нуждаются в комментариях. Знаете, сколько нужно объяснять в «Войне и мире?» А сколько мне пришлось объяснять студентам строку: «Нет, легче посох и сума«? Меня убеждали, что в слове «сума» пропущена одна буква «м». И к счастью, что многие реалии, описанные в «Архипелаге ГУЛАГ», ушли из нашего быта. Тем важнее тот огромный труд, который нам всем предстоит. Этой книге не угрожает опасность стать одной из господствующих идеологий. Она не меняет плюс на минус. Она выживет именно потому, что речь идет о вещах, которые интуитивно понятны любому школьнику и любому учителю - о том, что мир спасает любовь, добро, чувство локтя... Я в этом убежден.

РГ: Главный вопрос историков: фактическая правда в цифрах серьезно отличается от той, которая есть в «Архипелаге». Если в книге счет идет на 60 миллионов погибших, то исторические данные в 10 раз меньше...

Солженицына: Чисто пропагандистская уловка, когда Солженицыну предъявляют эту претензию в преувеличении. Александр Исаевич никогда не говорил, что в

ГУЛАГе погибло 60 миллионов. Он приводил эту цифру профессора статистики Курганова, говоря о наших потерях от уничтожений и подавлений крестьянских восстаний ранних 20-х годов, от раскулачивания, от повышенной смертности в лагерях и включая дефицит рождаемости, как следствие всего перечисленного. Вы можете заглянуть в семитомный капитальный сборник документов «История сталинского ГУЛАГа», изданный Государственным архивом Российской Федерации. Увидите, что цифры вполне совпадают с теми, которые приведены в «Архипелаге»: там сказано, что, по официальным данным, в 1930-1952 годах через лагеря, колонии и тюрьмы прошло 20 миллионов человек плюс 6 миллионов спецпоселенцев («кулаки», выселенные народы и т.п.). Так что подобный спор — просто подставной, он не по существу.

Волков: Когда мы только говорили о том, что «Архипелаг» будет включен в школьную программу, думали, в рамках какого предмета его лучше преподавать - истории или литературы? Все-таки он действует не сухой статистикой, которой оперируют историки, а как настоящее художественное произведение. Хотя есть учителя, которые относят «Архипелаг ГУЛАГ» к публицистике. Но есть очень простой способ проверки: испытано на себе. Ты читаешь и «выпадаешь» из времени. У тебя встают волосы дыбом, кожа мурашками идет, по спине холод пробивает... Значит, настоящая книжка. И вот этим мы будем делиться с детьми на уроках. Кстати, у меня есть знакомый учитель ОБЖ, который даже на своих уроках знакомил детей с «Архипелагом». Как? У Солженицына есть глава «Подкоп». И он проходил ее со своими мальчишками, изучая способы побега от бандитов.

РГ: Каким образом книга попадет в школу? На комплектование школьных библиотек выделяются минимальные средства. А издание качественное и может оказаться недоступным из-за цены на него.

Солженицына: Как мне объяснили, в региональных министерствах образования имеются бюджетные деньги. Приказать регионам заказать книги для местных школ никто не может. Но им могут рекомендовать. И тогда они присылают свои заказы в издательство. Деньги есть. Была бы добрая воля у местных чиновников.

Низиенко: Раз это произведение в обязательной школьной программе, то мы обязательно должны его изучать. Изучать без наличия текста в школьной библиотеке невозможно. И сейчас у регионов есть в бюджетах средства на приобретение учебной литературы для школ. Вопрос в том, как они сейчас сформируют заказ. Мы не можем обязать школы закупать именно эту книгу в сокращенном варианте. Просто это, на мой взгляд, самый разумный подход к изучению такого объемного произведения.

РГ: «Архипелаг ГУЛАГ» приходит в очень плотную школьную программу по литературе. Каких авторов он может «потеснить«? И сколько часов отведено на изучение?

Солженицына: Мне объяснили так. Есть четыре урока, на которых может идти речь о репрессиях. На усмотрение учителя он может изучать на них Солженицына, Шаламова, Гинзбург, Петкевич. Кого захочет. Правда, я не знаю, все ли эти авторы есть в обязательной программе. «Архипелаг» теперь есть. Конечно, не должно быть соревнования между Солженицыным, Шаламовым или Гинзбург. Думаю, заинтересовать школьников самой темой можно с помощью любого из этих авторов. Те, кто «зацепится» Шаламовым, прочтет потом и «Архипелаг», и наоборот.

 

Вместо послесловия

Наталья Солженицына: Сегодня мы просто представляем школьный «Архипелаг». Но мы не знаем, как он пойдет. Все, кто здесь тревожатся, тревожатся не напрасно. Может, «Российская газета» через год-полтора устроит какое обсуждение: как вообще пошел проект, какие реальные трудности. Это просьба. Спасибо большое.

 

---

 «Самым востребованным автором у подростков стал Солженицын»

 

«Самым востребованным автором у подростков стал Солженицын»

 

Дефицита в читателях у мышкинской библиотеки нет. Мало того, среди них есть те, кто уже 20 лет посещает читальный зал ежедневно. Молодых читателей в библиотеке тоже хватает. По словам директора, современную молодежь стала привлекать серьезная литература. Самым востребованным автором у подростков стал Солженицын, и предпочитают они его читать вовсе не в электронном варианте.

 

---